Малыш от бизнесмена. Элли Шарм

причинить мне боль, – приняв решение, Волков кивает головой в сторону массивного, с закруглёнными пузатыми ножками комода. – Хорошо, вперёд. Там, в самом верхнем ящике, есть бинты и спирт. В общем, все, что может тебе понадобиться, красавица.

      Прежде, чем я успеваю направиться к комоду, Волков крепко берет меня за руку, чуть пониже локтя. Демон проникновенно заглядывает в глаза и бархатный голос касается слуха:

      – Если ты, конечно, не передумала, Аленушка.

      Эти слова будто служат для меня сигналом к действию. Пару шагов в направлении огромного панорамного окна – и я открываю резной ящик комода из красного полированного дерева.

      Но моему спокойствию не суждено длиться долго. Еле сдержав возглас удивления, отступаю назад, когда вижу, небольшой кортик. Это холодное оружие трудно с чем-либо спутать. Вдоль позвоночника бежит ледяной холодок… слишком еще живо воспоминание того, как дядя, размахивая кухонным ножом, во время белой горячки, меня десятилетнюю… Тяжело сглатываю, незаметно прикасаясь к старому белесому шраму на внутренней стороне локтя.

      Я так потрясена, что даже не сразу замечаю находящуюся в углу ящика нужную мне небольшую бутылочку спирта с плотно закрученной до основания деревянной пробкой и пару упаковок белоснежных бинтов в прозрачном полиэтилене.

      Взгляд возвращается к кортику. Такой острый! Прикусываю губу, ощущая, как грохочет сердце. У меня горит лицо. Что же он за человек, если он так запрос о хранит опасное оружие?

      Я так и знала, что за этими зелеными глазами скрывается черная душа. Самый настоящий инкуб. Демон!

      Глава 9

      Алена

      Волков настороженно следит за каждым моим движением, словно хищный зверь, учуявший добычу.

      Мне неловко под этим прямым взглядом, но, несмотря на это, пальцы, пусть и плохо слушаясь, методично порхают, освобождая одну за другой небольшие полупрозрачные пуговицы из петель рубашки. Кажется, я почти не дышу, настолько волнуюсь увидеть спрятанную от глаз рану. Богатая фантазия подкидывает одну картину страшнее другой.

      Никогда не могла относиться с безразличием к чужой боли. Без разницы физическая она или душевная. Когда-то я слышала, что такая реакция у тех, кто как раз сам остро нуждается в том, чтобы о нем заботились. Возможно, так и есть.

      Мне сложно судить, ведь я почти никогда не знала ни сочувствия, ни, тем более, ласки. Росла, как сорняк, брошенная на произвол судьбы и безразличие дяди. Справлялась в одиночку со своей совсем не сладкой долей сироты настолько, насколько это вообще возможно.

      Стягиваю аккуратно с широких плеч Дмитрия ставшую непригодной для дальнейшей носки вещь гардероба.

      – Надо бы застирать, чтобы пятен не осталось, – комкаю в руках материал, внимательно разглядывая открывшийся взгляду глубокий порез на обнаженной смуглой коже. Кровь уже начала сворачиваться у краев, поэтому облегченно выпаливаю: – Кажется, все не так страшно, как я думала!

      То, что это ранение от холодного оружия, можно понять сразу.