Когда мы остаемся одни. Тамара Михеева

этого письма Янка даже не думала о том, что можно поехать в гости. Тот город и всю прошлую жизнь будто вычеркнули, стёрли ластиком. Она, конечно, ходила в Интернет-кафе и проверяла ящик, но писала ей только Майка, редко-редко кто ещё из девчонок. Поехать! Встретиться опять с одноклассниками! С Майкой! По улицам пройтись, заглянуть в школу!

      Жить они будут у бабушки, они и раньше у неё часто ночевали, если родители ругались. Янка понимала, пока ещё смутно, что мама вряд ли их отпустит. Но тут же решила, что поедет всё равно. Главное – не просить у неё денег. Сама заработает и поедет.

      Глава 2

      Чужой и знакомый

      Они переехали сюда в августе – самом страшном, по мнению бабушки, месяце. Потому что в августе в Посёлке скапливалось столько народу, что казалось, будто он трещит по швам, рвётся, и в эти дыры вылезают дикие пляжи, плотно усыпанные нудистами, палаточные лагеря вдруг появившиеся на ближайшем холме, новые лотки и киоски, которым не хватало набережной, и они заползали на обычные улицы. «Две Москвы и три Клева» называл Посёлок в августе дед.

      А Янке нравилось. Нравилось, что столько народу толпится на улицах. Идёшь, толкаясь, будто и не захолустье вовсе, не окраина мира, а столица. И вокруг звуки, запахи, тела, платья, панамки, голоса…

      В августе приезжала из Москвы к своей бабушке Светка. Первые три дня она была вся такая из себя, столичная штучка, а потом всё чаще забывала дома тёмные очки и мобильник, не хуже Таля лазила по скалам и ныряла с волнорезов, подцепляла местные словечки, и уже трудно было представить, что она дочка какого-то крутого продюсера, снялась в трёх взрослых серьёзных фильмах и двух сериалах. Светка – это тоже август. И всё Янке казалось, что они на каникулах. Что они уедут совсем скоро, за неделю до школы, как всегда уезжали.

      А потом пришёл сентябрь.

      Посёлок пустел постепенно. Будто воздушный шарик с маленькой дырочкой, из которого медленно выходит воздух. Сначала уехали семьи с детьми. Опустел детский оздоровительный лагерь у подножья Горы. На пляже теперь не было слышно визга и писка. Только модные старушки с маленькими собачками на тонких поводках, брюхастые дядьки да неформалы. Неформалов было много. В конце августа они лавиной сходили с гор, заполняли улицы и пляжи от Коктебеля и до Посёлка. По вечерам жгли костры прямо на набережной, стучали в тамтамы, пели песни под гитару, фаеры устраивали представления, бросив у ног помятую шляпу с грустной горсткой монет.

      Янке с Ростиком строго-настрого запрещалось подходить к неформалам и разговаривать с ними. Считалось, что уж они-то точно «плохому научат». Но Янке нравилось наблюдать за ними, за их особенной, непонятной жизнью. В детстве она даже мечтала сбежать с ними и бродить по свету.

      Янка всегда приезжала сюда только летом, и ей казалось, что здесь всегда так: жарко, шумно, многолюдно, сплошной праздник, вечный карнавал. Она не могла представить, как живёт Посёлок осенью и зимой. И вот осень пришла. А жизнь продолжалась. И надо было