Когда мы остаемся одни. Тамара Михеева

Вари была мечта: выдать замуж свою маму. Янка это точно знала, потому что Варя рассказывала про свои частые ссоры с мамой и всё время говорила:

      – Хоть бы она мужика себе нашла, может, поспокойнее стала бы…

      Отца она не помнила. Он их бросил ещё до Вариного рождения. Варина мама его ненавидела, никогда про него ничего хорошего не говорила. Варя и не спрашивала. Она не хотела его знать, радовалась, что похожа на маму, что от отца в ней нет ни одной чёрточки. А мама у Вари красивая, что и говорить. Молодая, высокая: волосы чёрные, глаза синие. С Варей Янка училась в параллельных классах и вместе в школе олимпийского резерва по лёгкой атлетике. Варя была настоящая спортсменка, работала на результат, а Янка так, через пень-колоду. Тренеры на неё злились. Варя не понимала, но они всё равно дружили, вместе ехали домой после тренировок. Хорошая была Варька. Пусть не самая близкая подруга, но хорошая, которой всегда можно позвонить, попросить помочь или даже пожаловаться на Майку, если вдруг поссорились.

      А потом мама с папой разошлись. Потому что папа нашёл себе другую женщину. Варину маму. Теперь, наверное, Варя счастлива. И Янкин отец даёт ей карманные деньги, водит в кино по субботам, а по воскресеньям на каток. Янка уронила швабру и заплакала.

      «Чтоб он сдох!» – и сама испугалась этой мысли, но тут же повторила с каким-то злым наслаждением ещё и ещё: «Чтоб ты сдох, чтоб ты сдох, чтоб ты сдох!»

      – Ну, что ты грохаешь, что ты грохаешь, едрёна масла!

      – Папа!

      – Не «папкай»! Что за дети пошли, трудно дверь придержать?

      – Ничего с твоей дверью не станет!

      – Татьяна, ты поговори у меня, поговори!

      Она эту дверь делала? Что за манера – дверьми хлопать? Ты совсем их там не воспитывала?

      Говорил он с такой издёвкой, что Янке хотелось разбить эту чёртову дверь о дедову голову. Подумаешь, дверью хлопнула! Может, у Янки темперамент такой, а он сразу всех собак на маму спустил! Пользуется, что она ничего ему ответить не может…

      А почему не может? Янка помнила, что раньше, когда они приезжали сюда только на лето, мама легко вступала в перепалки с дедом и бабушкой, которая тоже ворчала на Янку с Ростиком и всё время воспитывала: сядь нормально, убери локти со стола, не ковыряй в носу, как ты разговариваешь со старшими, не перебивай, не шаркай ногами, не бери без спросу… И так по кругу, снова и снова. Мама часто за них вступалась, говорила, что они всего лишь дети и что воспитание не сводится к нотациям и что-то ещё в таком духе. По поводу воспитания моментально вспыхивали споры и ссоры. Но теперь мама всегда молчала. Вступалась, только если дед с бабушкой совсем уж перегибали палку. И сама всё время напоминала детям, как надо себя вести: ничего не брать без спросу, не лезть, куда не следует, спрашивать разрешения о каждой мелочи, о которой раньше Янка и не подумала бы спрашивать. Это же и их дом тоже! Их летний дом, они каждый год тут! С самого рождения! Но теперь Янка всё время, всё время чувствовала себя в гостях. Они просто в гостях. Они в гостях навсегда.

      В