Величайшее благо. Оливия Мэннинг

вела к кафе, которое стояло на пирсе. На этом шатком, обветшавшем помосте были расставлены грубо сделанные стулья и столы с бумажными скатертями. Доски скрипели и прогибались, а в щелях виднелась грязная вода.

      Принглы устроились за столиком, стоявшим на солнце. Горячий воздух густо пах водорослями. Деревья на дальнем берегу плавились в знойном мареве. Время от времени по пруду проплывала весельная лодка, и вода плескалась об опоры пирса. К Принглам подбежал официант и вытащил из внутреннего кармана жирный, заляпанный листок. Меню оказалось коротким – здесь редко ели. Сюда по вечерам приходили рабочие, чтобы остыть и выпить вина или ţuică. Гай заказал омлеты. Укрывшись в хижине, служившей кухней, официант включил радио в честь появления иностранцев. Из репродуктора над дверью полился вальс.

      Как и говорила Софи, кафе оказалось дешевым, но с претензией. Объявление гласило, что посетителей в крестьянской одежде здесь не обслуживают. Крестьяне и не пытались выйти на пирс – умели они читать или нет. Собачье смирение подсказывало им, что это место – не для них.

      В кафе было еще несколько мужчин. Кряжистые, в жарких темных костюмах, они сидели рядом с кухней, в тени каштанов.

      Сидя на самом солнцепеке, Гай снял пиджак, закатал рукава рубашки и положил на стол загорелые руки, чтобы они стали еще немного темнее. Он лениво вытянул ноги и огляделся: спокойная вода, спокойное небо, всеобщий покой. Некоторое время они сидели молча и слушали музыку, плеск весел и стук каштанов по жестяной крыше кухни.

      – Где сейчас война? – спросила Гарриет.

      – Если по прямой, то примерно в трехстах милях. Когда мы поедем домой на Рождество…

      – А мы поедем?

      Ей сложно было в это поверить. При мысли о Рождестве ей представлялась какая-то крохотная, далекая картинка, словно пейзаж в снежном шаре. Где-то там таился «дом» – ну или просто Англия. Дом для нее не был чем-то конкретным. Вырастившая ее тетушка уже умерла.

      – Если накопим денег, можем даже полететь.

      – Если мы хотим обзавестись своим домом, нам надо начинать копить, – заметила она.

      – Наверное.

      – А мы ничего не накопим, если будем всё время ходить по дорогим ресторанам.

      Услышав это неприятное заключение, Гай отвернулся и спросил, знает ли она, как называется музыка, которую сейчас передают по радио.

      – Какой-то вальс. Дорогой…

      Он поймал ее за руку.

      – Нет-нет, погоди, – настойчиво сказал он, словно она пыталась отвлечь его от важного дела. – Где я ее слышал?

      – Да где угодно. Расскажи мне про Софи.

      Гай ничего не ответил, но принял безропотный вид.

      – Вчера ночью она сказала, что у нее депрессия из-за войны, – сказала Гарриет. – Только из-за войны?

      – Наверное.

      – И твоя женитьба тут ни при чем?

      – Да нет. Нет, конечно. Она уже давно забыла об этой идее.

      – То есть идея всё-таки была?

      – Ну,