Ковчег Марка. Сто лет пути. Татьяна Устинова

обитателей ковчега? Куда ушел Марк, на какую трассу?.. Что тут может быть за трасса посреди тайги, снегов и сопок? Нефтепровод? Газопровод «Северный поток»?..

      – Пустите.

      Фигура по имени Зоя Петровна ловко отстранила Кузьмича от плиты, и дальше все стало происходить само собой – из воздуха появились тарелки, чашки, салфетки, затрещали дрова, загорелся огонь, запахло вкусной едой.

      Игорь вовсю ухаживал за Мариной.

      – А давайте сыру и салями?.. Ну что, яичницу с салом? И шоколаду! Я привез бельгийский шоколад. Антон, где шоколад?.. Как ж вы оказались в тайге? Вы экстремалка?

      – Я врач.

      – Какая прекрасная, прекрасная профессия! Самая благородная на земле! А вы какой врач? Детский?

      – Я кардиолог.

      – Кузьмич, ты слышал? Эта прекрасная девушка кардиолог!

      – Я слышал.

      – А вы лечите все сердечные болезни или только некоторые?

      Марина, которая терпеть не могла, когда незнакомые мужики выделывают вокруг неё пассы и строят всякие куры, отвечала довольно холодно, что нынче можно вылечить любую сердечную болезнь, главное – не упустить время.

      – А если время уже упущено, Мариночка? Как же я узнаю? Вдруг моё сердце надорвано? Может быть, вы посчитаете мне пульс? Он наверняка зашкаливает! Как это называется, когда пульс зашкаливает?

      – Тахикардия.

      Марина поднялась, подошла к окну и сделала неприступную спину. Игорь подмигнул Антону, который складывал пустые, как будто сдувшиеся рюкзаки, и тоже пристроился глядеть в окно. Очки у него сверкали весело.

      – Как вам мой вертолет? Отличная машина! Начинали-то мы все на «Робинсонах», они как родные. Ну, как «Жигули». Я на «Жигулях» ездить учился. Вот времечко было, а, Кузьмич?..

      – Я на грузовике учился. В армии «Жигулей» не выдавали.

      – И устойчивый, и надежный! Нам ветер не ветер и снег не снег! Потому что Антон дело знает лучше всех.

      – Красивый вертолет, – подала голос Алла Ивановна, потому что Марина всё молчала. – Как он называется?

      – «Еврокоптер». А начинали все на «Робинсонах», помнишь, Антон? Этот как «Жигули»!

      Зоя Петровна взволокла на стол объемистый расписной чайник.

      – Хлеба зачем натащили? У нас свой, печеный.

      – Сыр и салями, Зоя Петровна, полагается есть с французским багетом!

      – Вам видней.

      – Можно мне яблоко? – не выдержала Алла. – Одно.

      Кузьмич взял яблоко, ополоснул из ковшика и протянул, холодное и увесистое. Алла некоторое время любовалась яблоком – с красного бока ей на штаны накапали студеные капли.

      – Яичня, – объявила Зоя Петровна, и перед носом у Аллы появилась тарелка.

      …Наплевать. На всё наплевать. На правила хорошего тона, необходимость делать «неприступную спину» и не менее неприступное лицо, на вопросы, которые ее мучают и их всё больше, а ответов пока никаких, на незнакомых людей, которые кажутся знакомыми, и на их непонятные разговоры. Яичница с ломтем черного «печеного» каравая важнее. Нет на свете