Тени Королевской впадины. Владимир Михановский

недолго. Врач сживет меня со света, если вас застукает.

      Талызин открыл дверь в палату, поздоровался и прошел к кровати у окна. На ней спал, тяжело дыша, старый, совсем седой человек. Иван присел на табурет и дотронулся до руки старика. Тот открыл глаза и недоуменно посмотрел на Талызина.

      Остальные больные с интересом наблюдали за поздним посетителем. Старика Кирхенштайна никто не навещал, а тут этот солдатик раненый. Надо же!

      – Я с фронта… Привез привет от вашего племянника. Здесь буду совсем недолго, нужно скоро возвращаться, – громко сказал Иван, пожимая руку старику. – С трудом нашел вас!..

      Последнюю фразу, являвшуюся паролем, Талызин выделил интонацией.

      Старик приподнялся на постели и тихо произнес:

      – Рад, что нашли меня, пусть и с трудом.

      Это был ответный пароль.

      Вскоре больные утратили интерес к посетителю, каждый занялся своим делом.

      – Заболел я не вовремя, – сказал старик. – И многие мои друзья болеют, время такое. Но кое-кто сопротивляется простуде.

      – Мне сестра разрешила быть тут всего несколько минут, – сказал Талызин. – К тому же скоро комендантский час, а я не устроен. Есть ли место, где можно остановиться?

      – Найдем, – произнес старик. – У моего двоюродного брата, он поможет вам скоротать отпуск. – И назвал адрес.

      Талызин поднялся.

      – Спасибо, что навестили. Давно писем с фронта не было, я уж волновался…

      – Выздоравливайте. До встречи! – сказал Талызин и вышел.

      Добираясь до Эгона, адрес которого дал Кирхенштайн, Талызин чуть не угодил в облаву.

      С противоположных сторон улицы навстречу друг другу шли два патруля. Повинуясь безотчетному чувству, Талызин свернул в первый попавшийся двор, а здесь, оглядевшись, нырнул в оконный проем разрушенного дома и затаился.

      Интуиция его не обманула. Через несколько мгновений послышались крики:

      – Стоять! Ни с места! Проверка документов.

      Несколько голосов раздалось близко, над самым ухом:

      – Кто-то сюда вошел!

      – Тебе показалось…

      – Возможно, здесь живет.

      – Тогда он нам не нужен.

      Голоса стихли. Затем с улицы послышался чей-то тонкий, отчаянный крик, а затем короткая автоматная очередь.

      Быть может, следовало переночевать тут, в развалинах, но Талызин решил, что надо идти.

      Через час он постучал в дверь одноэтажного домика. На стук долго не отзывались, хотя из-за плотной шторы, небрежно повешенной, пробивался слабый свет. Ему подумалось: «Сейчас в Германии мания у всех запираться, прятаться, забиваться поглубже в норы. Что это – боязнь бомбежек и смерти или комплекс вины?»

      Наконец за дверью спросили:

      – Кто там?

      – От Кирхенштайна, – негромко ответил Талызин.

      Дверь приоткрылась, и Иван вошел в коридор, слабый свет в который падал из комнаты.

      – Эгон?

      – Эгон.

      – Я из госпиталя…

      – Проходите в комнату. Осторожно, не споткнитесь, здесь заставлено, –