Покушение в Варшаве. Ольга Елисеева

в целом? – брат усадил ее на свое прежнее место за столом и пододвинул ногой табурет для себя.

      Долли поколебалась.

      – В целом Британия противостоит любому узлу силы на континенте. В этом и заключено европейское равновесие.

      – Мы не только европейская держава. А Стамбул? А Тегеран?

      Княгиня Ливен с неудовольствием поморщилась.

      – Мировое равновесие. Англосаксы отвечают за него. Как мы – за устранение любой угрозы на материке.

      «Боюсь, в Лондоне нас недооценивают. Но дурно то, что Доротея переняла этот взгляд. Она там слишком давно».

      – Лондон можно удержать от враждебных действий? – быстро спросил Бенкендорф. – Склонить к сотрудничеству?

      Долли задумчиво покачала головой.

      – Пока есть общие интересы. Пока удается вести с политиками торг и находить сговорчивых. Но это – как ходить по болоту: нет ничего устойчивого, прочного, надолго. В Лондоне политические перемены происходят быстро, вместе со сменой партий в парламенте и кабинета. Я начала думать, что только такая система достойна цивилизованного, уважающего себя общества.

      – Ты видишь у нас цивилизованное общество? – Брат сгреб со стола бумаги и ссыпал их себе в портфель. – Как только, так сразу. Знаешь, я вообще глубоко сомневаюсь, что для нас годится островной опыт. Государь тоже.

      – Он спит? – Долли кивнула в сторону двери. – Можно взглянуть?

      Бенкендорф было воспротивился, но сестра, как в детстве, сделала такое плаксивое лицо:

      – Я в ще-елочку.

      Он не успел и слова сказать, как Долли оказалась у двери и легонько толкнула ее. Наружу вышел спертый сонный воздух. В темноте Доротея разглядела разметанную постель, запрокинутый подбородок и нос, энергично выдувавший маршевые звуки.

      – Храпит?

      – Когда как, – деликатно отозвался брат.

      – Тяжело тебе, – признала княгиня, закрывая дверь.

      – Не жалуюсь.

      – Я вот зачем вас нагнала. – Долли наморщила нос, как делала всегда, когда старалась сосредоточиться. – По дороге я завернула в Вену. Инкогнито. Виделась с Меттернихом.

      У Александра Христофоровича непроизвольно приоткрылся рот. Но вместо: «Как ты посмела?» – он выдавил: «Что узнала?»

      Долли прыснула. Сам такой, а еще делает вид, что сердится!

      – В Польше на коронации возможно покушение. Кто и что именно должен сделать, мне не удалось выспросить…

      – Пустое, – брат кивнул своим мыслям. – Зато я знаю. Не думал, что они решатся. Хотя и не исключал. Посол Татищев сообщил, что австрийцы готовят на польский трон своего кандидата. Даже хотят короновать его в Кракове.

      – Но кто же может претендовать на корону? – удивилась княгиня. – Хотя родов, которые имеют право баллотироваться…

      – Холодно, – прервал ее Александр Христофорович, словно они играли в прятки. – Их кандидат совсем далек от польских родов. Его именем они бьют сразу две карты. Прибавь французскую.

      – Герцог Рехштадтский? –