Трубадур. Иван Быков

стоимость которых невозможно сложить в меди и серебре. Владельцами таких монет становились в результате боев, торговли, счастливой находки, кражи – как угодно, однако толком объяснить, как монета впервые попала в его руки не смог бы ни один ее обладатель. Обладание золотой монетой давало власть поистине магическую.

      Такой счастливчик становился как бы вне закона. Ему доставались самые красивые Жены, самые крепкие Охранники, на него работали самые искусные ремесленники, а любые указы Лидера из Столицы были ему нипочем. Владельцы золотых монет не претендовали на власть, на чужое имущество, на чужих женщин – они и так имели все – свое и в полном достатке. Люди тянулись к ним, просили защиты и получали ее. Те, кто именовал себя Лидерами, со временем окончательно утратили власть над народом Немого хребта. Большой центральный город сохранил название, но растерял влияние на другие поселения. Так Золотая Эпоха сменила Эпоху Столицы.

      Но в большом городе, что раскинулся по равнине где-то у самого брюха Дракона, сохранилось еще множество чудес со времен могущества и процветания. Одним из таких чудес был Музей, в котором по прихоти давно умершего Лидера, правившего одним из первых, были собраны всевозможные штуковины, произведенные магами-мастерами еще до всех Эпох. Когда Трубадур (в то время он был еще Сыном) помогал приемному отцу давать представление в Столице, он, конечно же, посетил Музей и вдоволь насмотрелся на тамошние диковины.

      Следил за порядком в Музее маленький шустрый и очень веселый человечек. Звал он себя чудаковато – Физиком. Песен Физик не пел, но историй знал не меньше любого Трубадура. И все его истории были про удивительные «экспонаты» – так смотритель называл те самые штуковины, что были собраны в Музее. Про каждый «экспонат» Физик мог рассказать такое, что могло украсить – и украшало! – сказания о богах и героях прошлого. Наверное, все Трубадуры должны были побывать в Музее, чтобы наполнить правдоподобными подробностями свои песни.

      Хотя многое из того, что рассказывал Физик, трудно было назвать правдоподобным. Кое-что Трубадур даже не подумал бы вставлять в повествование, потому что толпа на любой площади подняла бы рассказчика на смех. Можно петь о реках таких огромных, что у них не видно берегов. Но как можно врать народу о целых городах, что плывут по этим рекам вместе с людьми, растениями и даже животными? А над головами проносятся такие же города, только с крыльями. А под водой – тоже города, да побольше Столицы, с плавниками и хвостами, как у рыб. Как можно врать о круглом мире, о черной бездне, где круглых миров больше, чем камней на равнине? Как можно петь о гигантских животных на земле и таких же – под водой, о бескрайних городах, где люди могут прожить от рождения до смерти и даже не познакомиться друг с другом?

      Но Физик говорил обо всех этих нелепостях уверенно и задорно, словно описывал свое детство в обычной деревушке у подножия