Короткая история моей невыносимой боли. Мой путь через тернии и слезы. Александра Маркова

лет назад эта идея казалась совершенно нормальной. Может, сил было больше? Или опыта меньше… Не могу сказать.

      Только началось все задолго до переезда…

      Все большие перемены в жизни часто начинаются с бед. И мою первую большую беду принесла мне моя дочь.

      Вернее, это была и ее беда тоже, но все же, больше моя.

      Я сразу говорю, ребенок был желанный и нежно ожидаемый. Я носила свое пузо гордо, любила его, вязала вещички заранее.

      Мне двадцать. Я молода, здорова и способна справиться с любой неприятностью. Рядом любимый муж (действительно любимый, это не просто слова), моя поддержка опора.

      Что могло, вообще, пойти не так?

      Отсутствие опыта, наверное, недостаток знаний в области акушерства и так не вовремя ушедшая в отпуск врач. Вот чего не хватило для счастья.

      А вы еще верите, что от нас в этой жизни что-то зависит?

      У меня еще на УЗИ начало живот тянуть. Я, вообще, когда беременная, ультразвук переношу плохо, сразу в тонус впадаю. Но тогда я этого еще не знала. Это было мое второе в жизни УЗИ.

      И, вот, сегодня исследование, завтра прием у акушерки. Врач в отпуске. У меня немного тянет живот внизу, но не сильно, можно сказать, что и не болит вовсе. Может ребенок куда давит. 30 недель уже, все-таки.

      На УЗИ вообще сказали предлежание тазовое. Это значит, что ребеночек, как бы сидит на попке. Ну, вот, небось, пяткой и лупит, а я чувствую.

      Логично же?

      Акушерка меня на кушетке пощупала, пишет в книжку: предлежание головное.

      Нашла головку внизу, прикиньте! На следующий день после УЗИ.

      Я не пойму:

      – Как головное? Вчера еще тазовое было…

      А она меня опять щупать. И так больно надавила вниз, я аж сморщилась.

      – Ну, вот, – говорит, – Головка внизу. Точно! Значит, уже перевернулся…

      Ну, перевернулся, так перевернулся. Мне-то откуда знать… Они врачи. Им виднее…

      Оказалось, это не голова то была, а тонус…

      Решающий мой тонус, из которого я уже не вышла. Потому что не знала… Если бы акушерка поняла, может быть, и сохранили бы беременность…

      Если бы да, кабы…

      Через сутки меня на скорой увезли в роддом со схватками. Восемнадцать часов под капельницей. И в пятнадцать тридцать следующего дня на свет появилась моя дочь с весом 1650г, ростом 42см и синей (почти черной) правой ногой.

      Ребенок был тазовый. И продвигался по родовым путям вперед коленкой. Нога была синюшная просто от неправильного положения. Вроде как, синяк. Прошел без последствий. И вскоре цвет кожи на её маленькой ножке стал нормальным.

      Я не знаю, повлияла ли на мои скорые роды психосоматика. Вообще, не представляю даже, могут ли на этот процесс такие вещи, как окружение и мысли, влиять. Только в ту ночь в нашем роддоме случился небывалый ажиотаж.

      7 мая в нашем роддоме трудилось семь рожениц, включая меня, и на свет появлялись 7 девочек, включая мою.

      И все эти женщины пришли в предродовую позже меня, а в родильный зал я пошла последней…

      То есть, все эти 18 часов, лежа под капельницей, я видела воочию, как мучаются все эти дамы, как они кричат, как уходят в соседнюю палату, и даже как восседают на креслах, окруженные медперсоналом, тужатся, страдают.

      Окошко там было между палатами, не занавешенное…

      И все эти годы мне не дает покоя она мысль.

      Если бы меня положили не в предродовую, а в какую-нибудь угловую палату, тихую и спокойную, шансов остановить схватки было бы больше?

      Как знать…

      В общем, родила я в 30 недель свое первое дитя за копанию.

      Девочка выжила. Она, вообще, очень крепенька была (и есть), и даже сосать пыталась, несмотря на столь глубокую недоношенность.

      Для тех, кто не в теме, сосательный рефлекс у недоношенных деток развит не у всех, и их кормят через трубки в носу.

      Домой нас отпустили только через два месяца.

      Соня росла и развивалась очень быстро и очень хорошо. На ГВ быстро набрала недостаток веса. В год заговорила. В полтора читала наизусть поэмы. К трем изучила алфавит, а в пять уже научилась читать и знала больше сотни английских слов.

      Не то чтобы прямо сама-сама. Конечно, не без моего участия. Но то, что мое участие в этом было мизером, неисчислимой погрешностью, я поняла только позже, когда у меня родился сын.

      И вот, где-то после пяти лет восхищения и радости, нам впервые аукнулись все радости преждевременного рождения.

      Глава 2. Уничтоженное детство

      Возможно, это началось чуть раньше Анапы. Возможно, Анапа лишь стала толчком для запуска сбоя.

      Не знаю…

      Я видела, что Соня стала немного странная, стала вести себя так, как будто ей не пять лет, а два или три.

      Она все так же читала,