Колесо судьбы. Пламя и крест. Морвейн Ветер

в одиночестве, а в строю таких же рыцарей в развевающихся на ветру белых плащах.

      Всё оружие его, кожаное снаряжение и конская сбруя были выполнены отменно, хоть и лишены украшений. И хотя Кенне доводилось видеть немало богатых вельмож при дворе отца, Леннар особенно выделялся среди пышных красок их одежд строгостью и гармоничностью своего одеяния. Грудь его туники украшал алый крест на белом фоне, и такими же крестами были украшены все вещи, которые он привёз с собой: плащ, попона для лошади и плед.

      Однако обладал он другой, особой красотой, так же выделявшей его на фоне придворных кутил: Леннар всегда оставался вежлив, независимо от того, с кем говорил – с братом-монахом ли, с оруженосцем или даже с простым слугой.

      Кенна неизменно ощущала, как от звуков бархатистого голоса храмовника по спине пробегает холодок. Хотелось потянуться к нему всем телом и прильнуть к Леннару, оказаться под защитой его рук. Иногда на охоте, когда оба они сопровождали отца, Кенна ловила себя на том, что сидит, вытянувшись вперёд, в направлении Леннара, и слушает, как тот говорит, хотя слова тамплиера и не достигали её ушей, только звук.

      А ещё были сны. С их первой встречи они не оставляли Кенну ни на ночь.

      Снов было не так уж много. Кроме ночей, когда Леннар ласкал её – а таких снов было всего несколько, и они повторялись в мельчайших деталях – Кенне чудилось, что Леннар учит её обращаться с мечом.

      Что они сидят у реки, подёрнувшейся льдом, и смотрят на воду, и говорят о чём-то – но ей никак не удавалось разобрать слов.

      – Я хочу тебя, – шептала Кенна, наблюдая за тем, как рыцарь, сняв доспех, обнажённый до пояса чистит своего коня. – Только духи знают, как я тебя хочу.

      Кенна выглядывала из-за простенка и наблюдала за ним долгими часами, но наглядеться никак не могла.

      Этикет, конечно, требовал осторожности, и Кенна не говорила ничего подобного в глаза храмовнику – но и не стремилась скрывать. Ей было спокойно рядом с Леннаром, она не сомневалась, что тот не проболтается о её шалостях никому.

      – Сэр Леннар, – спрашивала Кенна на охоте, пристраивая к боку Ленара своего коня, – а правда ли, что рыцарям Храма запрещено касаться женщин и думать о них?

      – Так и есть, – спокойно отвечал Леннар.

      – А как же дева Мария, чей образ вы носите с собой? Не женщина ли она?

      Леннар недовольно косился на Кенну, но девушку этот взгляд лишь забавлял.

      – Дева Мария – не женщина, но святая Дева. Никому бы в голову не пришло прикоснуться к ней. Только просить помощи.

      – А разве это честно – просить у дамы помощи, но ничего не давать взамен?

      Леннар молчал, и, выждав для приличия, Кенна продолжала.

      – Я могу вас понять. Но как быть с юношами? К ним тоже прикасаться нельзя?

      Конь Леннара ощутимо отпрянул, давая ответ за него, а сам Леннар с трудом удержал поводья.

      – Конечно, нет! – озвучил Ленар этот ответ. – Это содомский грех!

      – Ну, хорошо, – Кенна притворно вздохнула и даже чуть отодвинулась. – Но как же вы учите их обращаться с мечом?

      – Простите,