Казённый дом для самых маленьких. Елена Александровна Грошева

брата следы своих зубов, и не поняла, что ему больно, и это сделала она. Вот и наши вампиры начинали кусаться в знак протеста, от обиды и раздражения, а сейчас уже больше из интереса к шумным результатам, не понимая, что делают, не умея ни сочувствовать, ни жалеть плачущего, обиженного. Этому учить надо. А если воспитатель (няня, медсестра) сует упавшего и стукнувшегося малыша в кроватку, да еще рявкает: «Не ори! Некогда тут с тобой!» – дети видят и учатся жестокости.

      18 апреля

      В Дом пришла ветрянка. Сначала заболевших пытались выводить в изолятор, но там лежат дети с подозрением на кишечные инфекции, осталось только приспособленное помещение без всякого персонала – его назвали «верхним изолятором», и «изолированных» в нем обслуживаем мы сами. От нас туда попали Ира и Вася. Кроме того, там наш новенький – еще один Дима, неизвестно откуда привезенный. Истощенный, весь в синяках и коросте, и совсем дикий, общаться не хочет или не умеет, сидит в кроватке, закинув головенку, и тоненько подвывает, как волчонок. Конечно, мы бегали к своим больным малышам, когда могли оставить группу, но этого совершенно недостаточно! До чего было жалко их – измученных температурой и зудом, постоянно то мокрых, то грязных, залитых зеленкой, истосковавшихся. Уходить от них было ужасно! Это немыслимо, невозможно – оставлять одних больных детей! Но в группе еще десяток ждет…

      20 апреля

      Для разнообразия в вечернюю смену со мной была няня – зато не было медсестры у «младших грудничков». Но няня Ира справляется ничуть не хуже любой медсестры и не может мне запретить ворковать с «грудничками», так что с ней даже лучше. В обеих группах появились новые для меня ребятишки. В нашу, «старшую», вернулся из больницы еще незнакомый мне Сережа – его оперировали по поводу хронического ларинготрахеита. Теперь он дышит через трубочку, выведенную над ямкой между ключицами. Врачи обещают, что годам к трем-пяти он излечится, трубочку можно будет убрать. Но пока с него глаз спускать нельзя: трубочка может забиться слизью, и он задохнется, может ее вырвать (в больнице это однажды случилось), могут потащить ее дети… К младшим из изолятора перевели трехмесячную хорошенькую девочку с умными и веселыми глазками – еще одна Наташа. Она с рождения все в больнице лежала. Кроме того, в приспособленном «верхнем» изоляторе, который без персонала, вылеживают карантинный срок еще двое новеньких младенцев (ветрянщиков перевели в нижний) – тоже постоянно навещать надо. Да еще у всей младшей группы вдруг открылся понос. Ира еле успевала отмывать попки и переодевать малышей, на бегу высказывая предположения, отчего бы эта беда могла приключиться, и кто виноват. Я все время кого-нибудь кормила: из двадцати человек есть самостоятельно могут только трое. Всех старших пришлось столкать в манеж, и они там голосили. Сережу посадили за столик. Он сидел-сидел и вдруг начал задыхаться. Мы бегаем мимо него и не видим, а крикнуть-то не может! Хорошо, что как раз зашла медсестра, унесла его, прочистила трубочку…

      Какое