Звезда Саддама. Сергей Е. Динов

Антуан Ферье, добрейший старикан, пребывал в отъезде. Быть может, только он отстоял бы русского оператора, зная ему творческую цену.

      На пятой минуте Храмцову надоело картинное выступление итальянца, его тупые и глупые обвинения в крушении вертолёта, мол, именно русский уронил спотметр «Асахи» за борт и повредил лопасть «Ирокеза».

      На что «мичман Бражкин» впервые не сдержался, на плохом английском возмутился, смело выступил единственным свидетелем и защитником своего наставника. Витёк заявил, что именно у Витторио в полёте на запястье висел «Асахи» и что он, Брагин, может предъявить доказательства, как только проявит фотоплёнку, отснятую с пластиковой «мыльницы» на борту «летающего индейца».

      Итальянский мафиозо мстительно прищурился, продолжил витиевато и умело «топить» на четырёх языках «тупорылого» русского. На французском – для начальства группы, на итальянском – для каскадёров, на английском – на всякий случай, на плохом русском исключительно – для Храмцова.

      Когда стало понятно, что решение принято накануне в Париже, Мирон тяжело поднялся из кресла, с хрустом в суставах сладко потянулся. Витторио, в очередной раз, нервно убедился, что даже на цыпочках достаёт макушкой русскому медведю только до плеча, но задиристого петушка занесло. Он клюнул, вернее, ткнул кулачишкой соперника по творчеству в грудь. Храмцов занёс было сверху пятерню, но сдержался, прощально погрозил буйному итальянцу пальцем.

      – Не шали! – Вспомнил он роль физрука Луспекаева из фильма «Республика ШКИД» и смачно высморкался в кулак. Когда все присутствующие расслабились, нагло вытер руку о полу примечательной курточки главного оператора, с надписью «Панавижн» на спине. И вышел… через раздвижные стеклянные двери к слепящему морю, с грустью понимая, пора остудиться напоследок в водах Средиземья и убираться, отверженному, восвояси. На Родину.

      Часа через полтора Храмцов с вещами был уже в международном аэропорту, сдавал ключи взятой напрокат легковой «Тойоты» в окно фирмы «Кар рент». Переоформил авиабилет на ближайший рейс до Москвы.

      Перед стойкой таможенного контроля его придержал за локоть взлохмаченный и растрёпанный, как нашкодивший подросток, Мишель, отвёл в сторону, долго галдел, мягко и приятно картавил на добродушном французском, изливая собственные извинения, потом спохватился и строго сказал:

      – Са ира! (Всё будет хорошо! – фр.) Два недьеля свой счёт. Обратный «десьятый» жюэн. Съёмки древний город, массовый сцен. Как поньял? Быть, как штик! (имелся в виду «штык»!) – Мишель сунул в карман жилета Храмцова остаток гонорара в пухлом конверте, потянулся для прощального поцелуя в щеку.

      – Обойдёшься! – уклонился от нежностей Храмцов и выдал «на бис»:

      – Подготовь для съёмок приличный объект, Мишаня. Же бёзуэн дюн тэнтюр сандрэ (Покрасьте волосы в пепельный цвет. – фр.). Ле дё зьё плюс дизнёф (Оба глаза + 19! – плохой фр.)! – и показал необходимый размер женской груди. – Как понял?