Лето с Бодлером. Антуан Компаньон

нежности»[11]. Сын жил с матерью в Нёйи, в «неброском и простом» доме, как сказано в стихотворении. Поэт вспоминает – и всегда будет вспоминать – о долгих обедах, на которые взирает «всевидящее око» солнца, а «блики наугад по занавескам и по скатерти скользят».

      Вот оно, навсегда утраченное прекрасное лето детства. Изведать подобное блаженство Бодлеру больше не доведется. Вскоре он вслед за матерью и отчимом отправится в лионский гарнизон, потом его поместят интерном в коллеж Людовика Великого, и отношения поэта с полковником – а затем и генералом – Опиком будут, мягко говоря, непростыми. Это сообщничество в Нёйи останется кладом, зарытым в поэтических глубинах его памяти, и о воссоединении с матерью он будет мечтать до конца своих дней.

      Вскоре после смерти генерала Опика в 1857 году – за несколько месяцев до публикации Цветов зла – его вдова перебралась в Онфлёр и поселилась в другом домике, который Бодлер называл «игрушечным». И поэт станет твердить о стремлении вернуться к матери, вырваться из парижского ада и вкусить подле нее покоя. В конце концов ему это удастся, и в 1859 году он проведет в Онфлёре несколько месяцев. Они станут последним светлым периодом его поэтического творчества.

      Душераздирающая переписка с матерью будет опубликована в начале XX века и изменит представление о Бодлере. Их отношения были пронизаны вечными упреками, извинениями, оправданиями и сожалениями. В феврале 1866 года Бодлер упал в церкви Сен-Лу в Намюре; здоровье его стремительно ухудшалось, и в марте госпожа Опик приехала в Брюссель, чтобы ухаживать за больным сыном, но он ее бранил – «черт подери», больше он уже ничего выговорить не мог, – и довольно скоро она вернулась в Онфлёр.

      И если она не поняла, что строки маленького безымянного стихотворения обращены к ней, то первое стихотворение Цветов зла – Благословение – она не могла не заметить. Рождение поэта, всякого поэта, представлено в нем как проклятие миру, но прежде всего матери, которая дала ему жизнь:

      Когда веленьем сил, создавших всё земное,

      Поэт явился в мир, унылый мир тоски,

      Испуганная мать, кляня дитя родное,

      На Бога в ярости воздела кулаки.

      Такое чудище кормить! О, правый Боже,

      Я лучше сотню змей родить бы предпочла,

      Будь трижды проклято восторгов кратких ложе,

      Где искупленье скверн во тьме я зачала! [12]

      Размолвки и недопонимание Бодлера с матерью не прекращались до самого конца.

      2

      Реалист

      Вы помните ли то, что видели мы летом?

           Мой ангел, помните ли вы

      Ту лошадь дохлую под ярким белым светом,

           Среди рыжеющей травы?

      Полуистлевшая, она, раскинув ноги,

           Подобно девке площадной,

      Бесстыдно, брюхом вверх лежала у дороги,

           Зловонный выделяя гной. [13]

      Во время процесса над Цветами зла в 1857 году

11

Бодлер Ш. Письмо от 6 мая 1861 г. / пер. под ред. С. Фокина // Бодлер Ш. Избранные письма. СПб.: Machina, 2011. С. 183.

12

Бодлер Ш. Благословение / пер. В. Левика // Бодлер Ш. Цветы зла. М.: Наука, 1970. С. 298.

13

Бодлер Ш. Падаль / пер. В. Левика // Бодлер Ш. Цветы зла. М.: Наука, 1970. С. 51.