Замужем за облаком. Полное собрание рассказов. Джонатан Кэрролл

голосом, слишком темным загаром и слишком полным стаканом бурбона в одиннадцать часов утра. Бини Рашфорт, выпуск колледжа Уэллсли шестьдесят пятого года.

      Да и появилась она весьма прозаично. Наша последняя уборщица решила выйти замуж за своего дружка и переехать в Чикаго. Невелика потеря. Она была не лучшей в мире работницей – из тех, что вытирают пол вокруг ковра, но не под ним. К тому же моя жена Роберта убеждена, что эта женщина прикладывалась к нашим бутылкам, но это меня мало волновало. А вот что в самом деле действует мне на нервы – это платить неплохие деньги за уборку, а взамен получать пыль в укромных углах и окна с разводами в гостиной.

      Она заявила об уходе, и Роберта поместила объявление на доске у супермаркета. Знаете, где всякая «стрижка газонов», «уроки немецкого», «портативная пишущая машинка в хорошем состоянии» и прочее того же рода. На такие доски смотрят, когда что-то нужно или просто от скуки.

      Мы вполне можем и сами заниматься уборкой в доме, но с тех пор, как дети уехали, а я получил кафедру в университете, у нас завелись кое-какие деньги, и я хочу ими пользоваться, чтобы сделать нашу жизнь приятнее. Роберта это заслужила.

      Всю мою взрослую жизнь у меня был сверхъестественный талант оказываться в неподходящее время в неподходящем месте. Например, для занятий в аспирантуре я выбрал Мичиганский университет, специально, чтобы учиться у Элроя, величайшего знатока Мелвилла в наших краях. Так его угораздило умереть через шесть недель после моего поступления. Роберта была тогда беременна нашей первой дочерью, Норой, и у нее самой было нелегкое время. Но она была великолепна. Сказала мне, что я принят в круг великой школы и с Элроем или без него, а стать доктором наук в таком месте – кое-что значит, так что хватит болтать, а пора браться за работу. Что я и сделал. Через три года весьма скудной жизни мы вышли оттуда с ученой степенью и двумя детьми на руках. Следующие десять лет мы провели как обычные академические скитальцы, каждые два года загружая фургон, чтобы переехать из одного конца страны в другой на новую работу. Студенты меня любили, но коллеги завидовали. Я писал тогда быстро и хорошо и уже выдал монографию по гностицизму Мелвилла, заставившую многих броситься к своим экземплярам «Моби Дика» посмотреть, что они упустили. Потом появились «Морские пейзажи в лунном свете – исследование сочинений Альберта Пинкхэма Райдера и Германа Мелвилла», которое должно было сделать меня знаменитостью, но не сделало. Однако я не жаловался. Я знал, что работа хороша, мы с Робертой были молоды, у нас была наша любовь, здоровые дети, надежды… Что еще нужно в этом возрасте! В Миннесоте мы купили наш первый дом и завели первую собаку. Шестидесятые начинали разминать мускулы, и снова я оказался в неподходящее время в неподходящем месте. В Нью-Мексико Нора пошла в детский сад. Нам в Нью-Мексико понравилось. Сухие зимы и вид на отдаленные горы казались счастьем. Колледж был позорно консервативен, но у нас были там друзья, и жизнь шла неплохо.

      В шестидесятые всех обуревали страсти, каждый имел сказать что-то «важное» о состоянии мира. И я тоже. Я был среди тех идиотов, что отращивали волосы и устраивали шумные демонстрации против войны. Такое