Отражения. Мария Николаевна Покусаева

как кость или воск для свечей, со светящимся от мороза ореолом. Поля и холмы вокруг, крыши домов, черные ветки кустов и деревьев, ограда, все в этом мире сейчас стало серебристо-серым, полным теней и отблесков, и я подумала, что мы вдвоем, замершие здесь, на дороге от города к большому дому, открыты всем ветрам и всем глазам, которые могут скрываться в этой зимней тьме.

      Там, где темнота была гуще всего, рядом со второй луной – вечно отстающей луной Изнанки – сияла очень яркая и колючая звезда. Я поймала ее взглядом и не могла понять, мерещится ли мне ее мерцание, похожее на переливы света, а она притягивала к себе, слишком яркая и в то же время зыбкая. Эта звезда, казалось, была отдельно от остальных: то ли вокруг нее не было других звезд, то ли их время еще не пришло, я не знала. Названия – тоже, потому что, хотя карты созвездий моего Зазеркалья и попадались мне среди прочих карт во всех библиотеках, где я пряталась от мира и людей, я ни разу не решилась изучить их достаточно хорошо.

      Так же хорошо, как однажды, в детстве, изучила карту созвездий своего мира – а потом искала в небе кусочки знакомых фигур. Тогда звезды были ярче, и свет большого города еще не гасил их для меня.

      На этом небе не было ни знакомого ковша, ни зигзага Кассиопеи, ни раскинувшего крылья лебедя.

      Пальцы Ренара разжались – только чтобы перехватить книгу, выскользнувшую, хотя я, казалось бы, крепко прижимала ее к себе.

      – Пойдем, а то замерзнешь, – сказал он и провел рукой по обложке, словно пытался стряхнуть с нее снег или капли воды, или что-то еще, чего на ней точно не было. – Или Присцилла и правда станет нас искать и больше мне тебя не доверит.

***

      Присцилла не искала нас. Нас, кажется, вообще никто не искал, только Ахо выскочил на крыльцо из теней и демонстративно махнул хвостом, убегая в темный коридор. Я не знала, следил ли он за нами в городе или его разрешение на перемещения распространялись только на территорию поместья. Дом встретил нас тишиной и полумраком – как всегда, и лишь в малой гостиной, в той, которая была на первом этаже рядом со столовой, сидела леди Тересия.

      Я не знаю, ждала ли она нас, или выбор комнаты – одной из многих пустых комнат этого дома – был случайным. Тересия часто вела себя как кошка при очень любящих хозяевах: у нее были любимые места, любимые кресла и диванчики, любимые комнаты и углы в этих комнатах, где часто обнаруживалась либо она сама, либо какая-то ее вещь – шпилька, спицы, шаль или книга. Это можно было бы списать на рассеянность, но Тересия всегда хорошо помнила, где что оставила.

      Чужое пространство, впрочем, она никогда не нарушала. В отличие от Присциллы, имеющей привычку иногда дожидаться меня прямо в моей комнате. К счастью, кроме того случая с «Франческой», мои вещи она больше не трогала.

      Сейчас Тересия что-то читала, держа книгу рядом с красивой и яркой лампой, внутри у которой было целых три кристалла. Обложка книги была аккуратно обернута плотной узорчатой бумагой, то ли ради сохранности, то ли потому, что Тересия, как выяснилось, предпочитала