По ту сторону Тьмы. Леонид Сидоров

хлопнув по плечу, зашагал к костру.

      Гверн задумчиво поглядел вслед.

      Хороший мужик. Сразу видно, старый вояка. Прямой и честный. Увидел, как человек ножичком работать умеет, и сразу взял быка за рога. Понравилось видно. Ха, ну ещё бы! Всё-таки не абы кто учил за рукоять держаться. Сам Старый Лис. Только вот хвастаться этим не стоит. Язык мой – враг мой. Такую простую премудрость вбили первым же делом…

      Утром при солнечном свете тела упырей показались не такими страшными. Понукаемые грозными окриками Тревора и Кехта юнцы разбились на пары и начали таскать одеревеневшие за ночь тушки нечисти в ближайшую расселину.

      Лениво помешивая ложкой дымящуюся кашу, Гверн невольно отвёл взгляд от слишком близко прошедшей парочки и поспешно отставил плошку в сторону, едва ветерок донёс знакомый тошнотворный аромат.

      Украдкой сплюнув в сторонку комок каши, Гверн сокрушённо вздохнул.

      Вот всему мальцов учат, кроме хороших манер. Видят же, человек сидит завтракает, и нет, всё равно тащат свою дохлятину чуть не по тарелке напролом. Могли бы и боком обойти, чай не развалятся. Хотя, что с них взять. Простые крестьянские парни. Какой там этикет. Некоторые кроме вил в руках ничего не держали. И если бы Старый Лис в своё время не приметил шустрого голодного оборванца, таскающего мелочь у базарных торговок, то ещё неизвестно, как оно всё…

      Загадочно улыбаясь, подошёл Кехт.

      – Ты я вижу, уже поел? – кивнул на тарелку. – Не хочешь поглядеть, во что на самом деле ты стрелял ночью?

      – Э-э-э.… Конечно! Ещё спрашиваешь! – заинтересованно поднялся Гверн.

      Обойдя молодых стражей, старательно сметающих солнечник в мешки, Кехт махнул рукой на большой валун с косой белёсой царапиной.

      – Видал? Твоя работа. Это то, что мнилось тебе старухой. А теперь пойдем, покажу настоящую.

      Отойдя шагов на двадцать, Кехт кивнул на небольшой плоский камень с запёкшейся лужицей крови.

      – Вот здесь её Лутдах и заприметил. А вон туда она пыталась уползти, – показал кровавый след на песке. – Ну что, видишь её?

      Гверн недоверчиво проследил за кровавым следом.

      А что тут можно видеть? Всё как на ладони. Камни, обломки сучьев, песок, и ещё раз камни.

      – Нет.

      – Вот то-то и оно, – усмехнулся Кехт. – На то они и каменные упыри. Их матку никто не видит. По голове можно пройти и не заметить. А между тем, она ведь у тебя прямо под носом…

      Отошёл на три шага, наклонился и с натугой потянул на себя припорошенное песком перепончатое крыло. Подняв тучу пыли, выпростал второе крыло и перевернул худосочное тело на спину.

      – Вот. Любуйся. Да иди, иди, смелей! Она уже не кусается.

      Гверн подошёл поближе и брезгливо сморщился от бьющей в нос тухлятины.

      – Тьфу ты, мерзость какая!

      И действительно, мерзость, по-другому не скажешь. Жуткая помесь человека и летучей мыши.

      Арбалетный болт ушёл наполовину аккурат в ложбинку между сморщенных старческих грудей. Почерневшая за ночь кровь густо запятнала