Злой город. Петрополь. Владислава Сулина

так, будто тот ему цианистый калий развёл и за бальзам выдаёт.

      – Сахару хоть положи, – проворчал Никита.

      Трактирщик полез под стойку за сахарницей. Несколько посетителей тихо переговаривались по углам, на братьев «Лихих» посматривая только украдкой, если думали, что их не видят.

      – Что-то скучно у тебя тут, – рассеяно заметил Максим. Допив херес, он положил на стойку несколько купюр. – Это за стулья и посуду.

      Хлопнул Никиту по плечу.

      – Пей свой кофе и мухой домой, понял?

      Брат кивнул.

      – За руль не вздумай садиться, пешком пойдёшь.

      Над входом звякнул колокольчик и в трактир вбежал рыжий парень. Застыл на пороге на полсекунды, увидел Лихиховых и ломанулся к стойке, топая сапогами.

      – Макс! Тут случилось кое-что.

      Максим кивком головы велел трактирщику отойти, и тот без слов вышел в зал, принявшись протирать столы.

      – Здорово, Лёха, – громко произнёс Никита.

      Рыжий бросил взгляд на парня и кивнул:

      – Здорово, Ник.

      И тут же забыл про него.

      – Макс, на остров легавые пожаловали. С утра двое явились домой к Воронину.

      – Суетятся, – заметил Максим, затянувшись. – Не паникуй, жена Володи ничего не знает и ничего не скажет. Они всё равно поехали бы к нему домой.

      – О чём речь? – спросил Никита. Голова у него всё ещё покачивалась и стоял он по-прежнему неровно, но к вечеру должен был оклематься.

      – О делах, – коротко ответил Максим и взял Рыжего за плечо. – Отвези Ника домой, вечером с ним отправляешься.

      – Хорошо.

      Лёха повёл парня на улицу к машине, Никита не сопротивлялся, позволяя себя поддерживать. Когда они вышли, Максим снова облокотился о стойку, задумчиво оглядев пустой зал, посмотрел на притихшего трактирщика.

      – Ты хоть граммофон поставил бы, что ли.

      ***

      Возле Главного вокзала припарковаться было негде, пришлось ставить служебную машину на соседней улице и бежать через площадь, потому что время уже поджимало, а Павел ещё хотел перемолвиться с начальником охраны вокзала по поводу того, как проинструктированы его люди относительно Воронина, и позвонить в Управу, чтобы узнать, нет ли новостей. В банке ему пришлось потерять слишком много времени, ожидая, пока его примет нужный человек, да и разговор затянулся: служащий отвечал путано и уклончиво, юлил по неясной причине, а на прямой вопрос, в чём дело, замялся и пустился в длинные рассуждения о том, что частная жизнь клиентов банка не подлежит разглашению, что речь идёт о вопросах крайне серьёзных, и он, конечно же, не меньше господина следователя (а, может, даже и больше) хочет поймать преступников и вернуть деньги, но ему приходится думать о соблюдении интересов клиентов.

      «Какие там интересы? – думал Павел, глядя на тщедушного человека в костюме, с бабочкой и с набриолиненными волосами. – Первое, что должно беспокоить клиентов, это их вклады, к чему такая конспирация? Странно. Может быть, объяснимо, но всё равно подозрительно».

      Толком