Давай останемся никем. Элла Александровна Савицкая

все это значит, но меня внезапно без особого желания отпускают. С рук исчезает давление, я инстинктивно отшагиваю, но тут же утыкаюсь спиной в того, что держал меня.

      – Тебе туда, – кивает он в сторону этого Ская, как его назвал другой. – Ты с ней поосторожнее, девочка вон какая золотая. С нее пылинки сдувать надо.

      Звучит так, словно подразумевается совсем иное.

      – Ну пойдем, золотая девочка, – говорит пугающий спаситель прохладно, но я прекрасно понимаю, что за этой прохладой кроется нечто устрашающее.

      Мотаю головой, а тот зачем-то кивает остальным. Краем глаза заметив, как они не торопясь отходят назад, не отводя от нас глаз, я вся съеживаюсь.

      – Если пикнешь, будешь иметь дело со всеми ними, – словно прочитав мои мысли, предупреждает он тихо, – а хочешь уйти нетронутой, иди за мной.

      И не сказав больше ни слова, расслабленным шагом направляется в противоположную от оставшейся компании сторону. От страха у меня дрожат губы и подбородок. Я оборачиваюсь на этих ненормальных, все еще смотрящих прямо на меня, а потом на парня, который не оборачиваясь идет вперед. И что делать? Бежать! Но если побегу, они догонят. Все трое, и потом…

      Невидимая сила заставляет поднять с асфальта сумку и, закинув ее на плечо, передвигать ноги, а потом почти бегом догонять его. Не знаю, что я делаю. Иду с человеком, который, есть вероятность, уничтожит меня? Или цепляюсь за его слова, предоставляющие мне выбор?

      Поравнявшись с ним, не чувствуя себя от страха, но другого выхода нет. Иду рядом.

      – Куда мы идем?

      – Вперед.

      Я вжимаю голову в воротник, а спустя несколько секунд соображаю:

      – Мой телефон…

      – Купишь новый.

      – Но…

      Парень останавливается так резко, что я едва не врезаюсь в него. Склоняет голову, приближаясь ко мне, и я впервые в свете фонаря могу рассмотреть черты его лица – широкие скулы, прямой нос и взгляд – слишком взрослый для его возраста.

      Такой обычно у видавших жизнь людей бывает. Со своим скрытым смыслом, подтекстом.

      Отклоняю голову назад, потому что вдруг понимаю, что улавливаю его запах. Совершенно не такой, как у тех отморозков. Какой-то другой, густой, вкрадчивый, с оттенком мяты. Скорее всего от жвачки, которую он жует.

      – Можешь вернуться, я не держу, – равнодушно предлагает он. – Попросишь, и они, возможно, отдадут тебе его. Только попросить нужно будет очень хорошо.

      Меня дрожью пробивает, а на спине выступает ледяной пот.

      – Черт с ним. Обойдусь. – отвечаю я, отворачиваясь.

      Парень выпрямляется и молча идет дальше.

      Я семеню рядом, так и не понимая куда мы идем, но тихо радуясь, что те уличные ублюдки остались позади.

      Сердце не унимается, но это нормально. Когда не знаешь куда тебя ведут, сложно держать себя в руках.

      С неба начинают срываться первые капли дождя, вынуждая вскинуть голову вверх и поежиться. Правда, перспектива промокнуть сейчас уже не воспринимается такой страшной по сравнению с тем, что могло со мной случиться десять минут назад. Да и всё ещё может.

      Я