Дети Аллаха. Дмитрий Казаков

занимательного в древних именах нет, но вежливый гость всегда изобразит, что ему интересен рассказ хозяина, даже если сам умирает со скуки.

      – Кажется, там все заканчивается, – сказал старик. – Сидите пока тут, я посмотрю. Хвала Аллаху…

      Он поднялся и ушел в темноту.

      – Ты что, собрался стать мусульманином? – испуганно прошептал Ильяс. – Свихнулся?

      – Не говори глупостей, – огрызнулся Самир. – Просто спросил.

      Он отвернулся, делая вид, что прислушивается к творящемуся снаружи: взрывов больше не было, грохот стих, долетали лишь далекие сирены то ли пожарных, то ли скорой помощи.

      Послышалось шарканье, во тьме обозначился силуэт старика.

      – Все тихо, можете идти, – сказал он, нагибаясь за лампой. – Приходите еще. Поговорим.

      – Спасибо, – Самир поспешно вскочил, поклонился. – Вы были очень добры к нам. Всего вам наилучшего, здоровья и тысячи благ…

      Старик усмехнулся, потрепал Ильяса по курчавым волосам, затем отвернулся. Зашуршал полог, и внутрь мечети проник багровый отблеск пожара, потянуло тяжелым, горьким дымом.

      Переступая порог, Самир услышал, как старик прошептал им вслед:

      – Да хранит вас имя Пророка!

      Глава 6

      Умм-Насиб держала Самира за руку так крепко, словно боялась, что он убежит. Пахло от нее воском и куркумой, наверняка опять мазала лицо забидом[4], чтобы выглядеть лучше.

      Ильяса вел сапожник Бутрос, и от него тянуло сигаретами и старыми башмаками.

      – Мы никуд… – начал Самир, когда они вышли на площадь перед церковью, где, как всегда воскресным утром, было много народу: стыдно, когда тебя на виду у всех ведут за ручку, точно несмышленого малыша.

      – Молчи, мальчишка! – оборвала его Умм-Насиб. – Я вчера все глаза выплакала! Святой Иоанн Милостивец, бомбы летят, ракеты падают, а они неведомо где шляются!

      Самиру очень хотелось сказать, что они вернулись, и вернулись живыми, но он понимал, что это бесполезно, и промолчал.

      Вчера Умм-Насиб долго ругалась, оглядывая их раны и причитая, что денег на доктора у них нет. Бутрос пытался что-то сказать, но ему не давали вставить и слова, как и мальчишкам – ровно до момента, когда начались дотошные расспросы, где они были и что делали.

      Самир с Ильясом заранее условились никому не говорить, что прятались в мечети. О драке пришлось упомянуть, соврать, что сумели убежать, а потом спрятались от налета в одном из подвалов в Кошачьем переулке, где есть несколько заброшенных лавок.

      Сейчас Умм-Насиб вела их прямиком к церкви, и можно было только догадываться, зачем.

      Самир поймал на себе несколько любопытных взглядов, торопливо перекрестился. Под ногами оказался старый камень ступеней, уложенных больше тысячи лет назад, и он очутился под сводами храма, под суровыми взглядами святых на потемневших от времени иконах.

      – Отец Григорий! – закричала Умм-Насиб. – Отец Григорий!

      Священник выглянул из-за занавеси, отделявшей алтарь от остальной части церкви,

4

Смесь масла, воска и куркумы.