Оковы разума. Дмитрий Казаков

внимания надсмотрщиков. Но вымотался так, что едва стоял, а добравшись до остановки, вынужден был присесть на лавочку, поскольку ноги дрожали, а перед глазами плыли темные пятна.

      – TREBOVAT RABOTNIKI! – донесся издалека вопль робота-транслятора. – OSOBYIE! VYSOKI STATUS! ZASTCHITA I EDA! PRIHODIT GLAVNY HRAM GOROD! TREBOVAT RABOTNIKI…

      «Особые?» – вяло подумал Ник.

      Это уж всяко не землю копать и не камни ворочать…

      Скорее всего, оккупантам нужны помощники, коллаборационисты, что согласятся иметь дело с аборигенами, исполнять какие-то поручения в обмен на хорошую кормежку.

      Для них тот же Влад наверняка приберег более крепкое словечко, чем «штрейкбрехеры»…

      Подкатил набитый до отказа трамвай, и Ник спешно поднялся, ринулся к дверям. Его попытались отпихнуть, затем не давали места, но он все же влез, втиснулся, едва не зубами вцепился в поручень, не обращая внимания на съехавшие набок, хрустнувшие очки.

      Остановку на площади Мира чуть не проехал, вывалился на улицу в последний момент. Едва не упал, но все же удержался и затопал в сторону дома, сжав зубы и думая о том, что осталось каких-то полкилометра, что его ждет ужин, любящая жена и сытые, веселые дети.

      Уловив краем глаза движение в развалинах церкви, Ник не обратил на него внимания. Но на шаги голову повернул и нахмурился, увидев, что к нему торопятся двое обтрепанных бомжей – кудлатые бороды, рваная бесформенная одежда, запах немытых тел и грязных шмоток, шибающий на дюжину метров.

      – Эй, стой, братан! – воскликнул один, повыше.

      Другой молча поднял руку, и в свете тусклого фонаря сверкнуло лезвие ножа.

      – Делиться надо, братан! – продолжил высокий.

      Ник понимал, что надо убегать, но ноги отказывались двигаться быстрее.

      – Вот и делитесь, – буркнул он, разворачиваясь в сторону бомжей. – Что у вас есть?

      Те на миг опешили, на чумазых физиономиях выпучились глаза.

      – Ты не умничай особо, – буркнул второй, хмуря кустистые черные брови. – Отдавай, что у тебя есть.

      – Идите и возьмите, – сказал Ник, роняя ящик с продуктами наземь.

      Страх в душе мешался с яростью – да, его могут порезать, даже серьезно, но два вонючих урода хотят забрать то, что нужно его семье, поэтому он будет драться, стоять до последнего!

      Тогда, в магазине, он здорово врезал бухому пролетарию…

      – Значит, добром не хочешь? – сказал первый. – Ну ты, братан, пеняй на себя…

      Ник оглянулся – вдруг кто окажется рядом, поможет?

      Но площадь Мира была пуста, словно кладбище в полночный час.

      Бомжи двинулись в разные стороны, обходя его с боков, тот, что с ножом, оказался справа. Эх, если бы имелось хоть что-то, к чему можно прижаться спиной, или нашлись бы силы для бегства!

      Ник, рыча, как дикий зверь, прыгнул к высокому, ударил его по физиономии.

      Даже попал, но очень слабо, лишь мазнул по щеке, и сам от собственного выпада потерял равновесие. Все закружилось перед глазами, он выставил в стороны руки, и врезался боком в нечто твердое так, что ребра застонали.

      Не сразу понял, что ударился