Оковы разума. Дмитрий Казаков

вот-вот он просто свалится, но как-то приспособился, вытерпел, хотя старика-инженера, что рассказывал про буровые вышки, расстреляли, когда он встал и не смог больше двигаться.

      Тело отволокли к откосу и сбросили вниз…

      Ник вновь не ощутил ничего, хотя еще недавно разговаривал с этим человеком, сидел рядом с ним. Он словно превратился в автомат, нерассуждающего голема, что может только двигаться, выполнять простые движения, но не способен на чувства и сложные мысли.

      Пытка завершилась, когда начало темнеть.

      – RABOTA ZAKANCHIVAT! – заголосил робот-переводчик, рядом с которым появился офицер. – VSIEM RIAD STOIAT! EDU POLUCHIAT! NEPOVINOVENIIE, SHUM – STRELIAT! PONIMAT?

      Возникла очередь, в разных ее концах завязалось несколько молчаливых ожесточенных стычек. Те, у кого еще остались силы, попытались встать поближе к началу, отпихнуть более слабых, но не привлечь внимания надсмотрщиков.

      Ника толкнули в спину, он пошатнулся, но устоял, и тут же развернулся, рыча и занося кулак.

      – Э, спокойно! Я просто споткнулся! – отшатнулся веснушчатый тип в перемазанной землей куртке.

      – Да, – сказал Ник, с облегчением роняя руки. – Конечно.

      – ZAVTRA VOSHOD PRIHODIT OPIAT! – продолжал вещать офицер через робота. – RABOTA DELAT! EDU POLUCHIAT!

      Очередь двигалась быстро, одни счастливчики, забравшие свое, торопились к остановке трамвая. Другие отбегали на десяток шагов, садились на землю, вскрывали небольшой пластиковый ящик, что выдавали каждому, жрали что-то прямиком из него, чавкали и давились.

      Ника замутило при виде жирных грязных пальцев, которые облизывал его лысый знакомый, и он отвел глаза.

      Когда забрал свой ящик, накатило искушение вскрыть, посмотреть, что там внутри, а может быть, и съесть что-нибудь, ведь он пахал целый день как проклятый, он устал, он так устал…

      Но нет, все это не ради себя.

      Ник представил, как рады будут Алекс с Младшей, и жена, и уж тем более проглот-Сервантес… Отогнал искушение, взвесил ящику на руке, наслаждаясь его тяжестью, и заковылял в сторону остановки трамвая.

* * *

      На следующий день желающих стать «штрейкбрехером» оказалось куда больше.

      Участок, где велись работы, Чужаки за ночь обнесли высоченным забором из блестящего, зеркального материала. Оставили нечто похожее на ворота, и едва те открылись, как около них забурлила сумасшедшая давка, поскольку все разом ринулись внутрь.

      – Меня пустите! – визжал кто-то. – У меня трое детей!

      – Я вчера уже работал здесь, я все знаю! – надрывался другой басом.

      – Чего же я твоей морды не помню? – отвечали ему.

      Ник в первый момент рванулся в колышущуюся, матерящуюся, пахнущую злобой толпу. Заработал локтями, надавил изо всех сил, пользуясь тем, что поел не только вечером, но и сегодня утром.

      Но потом увидел за рамкой, через которую заставляли проходить каждого из счастливчиков, лица Чужаков.

      Нелюди смеялись, тыкая пальцами и наслаждаясь происходящим.

      Нику стало стыдно… неужели мы, воспитанные, образованные европейцы, всего за каких-то несколько голодных