Битва в кальсонах. Алексей Иванов

есть мясо и пить вино. Но те, кому он всё это постоянно говорил, естественно, не пожелали понимать того, что это они, от связи с менадами постепенно теряя энергию, становятся полными идиотами, и решили меж собой считать, что это Платон – слишком уж сильно умный.

      – Восхваляя этот «миф о пещере» как таинственный и полный загадок миф?

      – А не их же грубейшую реальность, которую Платон через этот доступный для них образ старался наглядно показать. Но продолжали дружно заниматься сексом. Сколько бы Платон, как Посвященный в Тайные Знания жрецов и глубочайший мистик, их в этом не укорял.

      – Лишь восхваляя его и восхваляя!

      – Так как после того, как они отравили Сократа, который говорил им ровно о том же самом, но другими словами, их уже давным-давно неистово мучила совесть. И они не желали наступать ещё и с Платоном «на те же грабли». Ограбив его через суд и отравив.

      – Разделив меж собой его имущество, как и владения Сократа?

      – Чтобы не мучить себя ещё больше. Упрекавшими их в этом политическими оппонентами: «Какой же тогда это будет город философов? Все философы начнут разбегаться из Афин, как от прокажённых. И убегать в другие города». «Пусть болтает что хочет!» – решили они ради имиджа города.

      – Мол, «собака лает, а караван идёт»?

      – Один диктатор, правда, из соседнего полиса, которому Платон всё-таки сумел всё это объяснить, тут же понял, насколько Платон опасен. Ведь тогда все перестанут рожать ему всё новых и новых воинов, да и просто – всякий сброд, с которого можно снимать дань и продавать им всякую всячину. Останутся такие же «умники», как и сам Платон, которому в жизни толком-то ничего не нужно. И попытался запереть его в тюрьму, от греха подальше. Но Платон оттуда еле сбежал при помощи своего ученика, который всё это тоже понял и даже попробовал заниматься тягомотиной с философским (искусственным, то есть – воображаемым) камнем, ощутив на своей шкуре всё то по-настоящему прекрасное, что внутри у него при этом начало происходить. Пока он его тягал на виртуальный холм. И Платон больше не покидал Афины. Взяв ученика с собой. И всё время давил им на совесть, вспоминая и вспоминая Сократа в своих диалогах.

      – Как величайшего мудреца!

      – Чтобы и сам Платон не был ими точно также отравлен. Или – навечно заточён в тюрьму. Приятного мало, согласись. Поэтому-то мы и знаем до сих пор и о Сократе и о Платоне. Но так и не желаем их понимать!

      Но оказалось, когда они всё-таки доехали, это были действительно пещеры. Самые заурядные и грязные. Куда он спустился вслед за Еленой с фонариком и удивился лишь тому, что кто-то из местных краеведов решил, что в такой сырости и грязи можно ещё и жить.

      – А они сами-то пробовали тут пожить? – усмехнулся Ганеша.

      – Они обнаружили тут стоянку пещерного человека.

      – И что он тут ставил? Свой мопед? Машина сюда не проедет.

      – Думаешь, раньше у них тоже были машины? Я думала, что колесо изобрели не так давно.

      – Колесо изобрели сразу же, как только увидели солнце. То есть – как только