Королевна. Екатерина Ёлгина

быть просто человеком. Это её будущее, предназначение, если хотите. Шанс, выпадающий одному человеку на миллион!

      Глаза мужчины горели огнём в прямом смысле этого слова, леди Алина отшатнулась от взволнованного учителя, но не испугалась.

      – Вы хотите сделать из моей дочери Колдовку?!

      – Зачем так грубо, – чуть поостыл учитель, – я предлагаю ей уникальное будущее, а не прозябание с каким-нибудь толстосумом, за которого вы её вскоре отдадите… Я научу её всему, и она не будет знать горя ни от болезней, ни от бедности, и даже от старости, если постараться. Она будет свободна.

      – Для меня важнее всего, чтобы Ая была счастлива. Чем бы она ни занималась. Но просто так я не отдам вам её, как котёнка в мешке.

      – Хотите узнать её желания?

      – Я ничего не буду говорить ей, слишком рано принимать такие решения. Она ещё ребёнок. Я мечтаю о счастье для неё, но не ценой её души. Не хочу продолжать этот нелепый разговор.

      Леди Алина развернулась и пошла прочь, оставив учителя в задумчивости.

* * *

      Спустя три дня после разговора с матерью Аи, учитель подошел к девочке на закате, едва закончились уроки. Ая выглядела очаровательно и скромно, переодевшись в приталенное закрытое голубое платье после прогулки на лошадях: учитель с радостью заменял захворавшего берейтора и сам обучал её верховой езде.

      Он оглянулся – другие ученики и помощники со слугами разбрелись по домам, оставив их одних на опушке леса, перед воротами замка.

      – Ты должна уехать со мной в Академию. Академию Магов.

      Девочка непонимающе хлопала прекрасными ресницами. Светлые волосы струились по хрупким плечам, делая её похожей на сказочную фею.

      – В Академию? Но…

      – Твоя матушка дала согласие, поэтому собирайся скорее. Выезжаем через час.

      – Мама ничего не говорила мне, – насупилась девчонка.

      – Ну, это сюрприз, поэтому и не говорила. Ты же хочешь стать Великой, не в пример твоим подружкам с «курячьими» мозгами, верно? – Учитель иногда позволял себе вольный говор, особенно это веселило подростков на уроках, когда он отзывался о ком-то из Дворца.

      Ая ощущала внутренний страх и неизбежность беды.

      – Я пойду, узнаю у мамы, – твердо сказала она. Но учитель улыбнулся.

      – Знаешь, я думал, ты обрадуешься. Твоя мама так мечтала о блестящем будущем для тебя.

      – Я рада. Наверное. Просто не люблю таких резких сюрпризов, – серьезно ответила она и замерла, прокрутив фразу о матери. Что-то ее смутило, хотя сама не поняла, что именно. Учитель кивнул и поторопил:

      – Ну, иди скорей, собирайся и прощайся, скоро в путь.

      Ая вошла в покои матери и нашла ту необычайно бледной, лежащей на кровати. Привычные для комнаты многочисленные канделябры с горящими свечами исчезли, осталась всего пара подсвечников с угасающим огнем, отчего на стенах плясали жуткие тени.

      – Мама, что с тобой? – Кинулась девочка к ней.

      – Все хорошо, милая, я сегодня не очень выгляжу, не пугайся.

      – Я