Королевна. Екатерина Ёлгина

чуть остыв, произнёс Ромэн, всматриваясь в жёлтые умные глаза птицы.

      – Может, она сама прогнала нас прочь?.. Мы вернулись на рассвете, выходит, она знала, что нам пора? Хм, а что было бы, если б мы задержались ещё дольше?..

      Но сокол лишь смотрел немигающим взглядом на своего хозяина и не мог ответить на вопросы, которые так терзали юношу.

      Едва залетев в свою клетку и устроившись на любимом месте, сокол тут же уснул, мгновенно, не разбудив остальных обитателей птичника.

      – Устал, бедняга, – прошептал юноша, прижимая к сердцу лепесток. Закрыв дверцу, он внимательно исследовал замки и ключи, запоры находились на месте. Но ему придётся ответить на вопрос матери, она неспроста спрашивала. А это говорит о том, что…

      – Значит, нас не было дома, – вслух произнёс Ромэн.

      Тем временем леди Плэмери, подождав сына десять минут, отправилась в свою комнату. Сокол не давал ей покоя. Ведь пока он не появился в их жизни, сын вёл себя прекрасно: всегда общительный и вежливый, он не убегал от гостей, не прятался, не лгал и не юлил. Что-то происходило с ним, и связано это с птицей. Но мать не могла ни с кем поделиться своими опасениями. Муж давно не в счёт: старик, последнее время недовольный и брюзжащий, помешался на идее заключения выгодного брака для сына и рождения внуков. Около одиннадцати вечера, женщина, уложив лорда спать, быстро переоделась в дорожный костюм, набросила капюшон плаща на голову и вышла из замка, оставшись никем не замеченной.

* * *

      Ещё днём леди Плэмери спланировала эту ночную вылазку, доверившись одной надёжной служанке, которую знала с малых лет. Та обещала отвести хозяйку к ведуну. Сама служанка боялась идти к нему, ведь он жил за небольшим леском, в дряхлой лачуге, был пьяницей и дебоширом и, по слухам от других слуг, однажды в пьяном угаре убил свою жену, зажарил в печи и съел. Леди Плэмери строго отругала за эти сплетни Милору – так звали старушку – нечего выдумывать, это глупости и сказки, лишь бы отпугнуть детей, чтобы не шлялись рядом.

      К ведовству сама леди относилась осторожно, ведь в нынешнее время было не принято якшаться с представителями магического сообщества: все они считались прислужниками дьявола, почти что нечистью, и в высших светских кругах об этом не говорили. Леди Плэмери, на самом деле, не была против, но и не стремилась злоупотребить общением с кем-то из Тех. Как и все дамы её круга, при случайном упоминании этой деликатной темы, она делала испуганное лицо и требовала с благоговейным ужасом в голосе немедленно прекратить опасные и позорные речи. Никто не знал: не в первый раз она обращалась к колдунье, к ведуну и даже встречала мага. По её мнению, именно слепая ведьма даровала ей сына, когда она уже отчаялась стать матерью.

      Сейчас леди надеялась на провидение: может, ведун раскроет, что за птица этот сокол, вмешалась ли тут чья-то грязная магия и содержит ли она в себе опасность для их семейства.

      – Далеко ещё, Милора? – шёпотом спросила она, пробираясь через кусты и деревья.

      – Ох, дорогая Плэм, не ходила бы ты туда, негоже леди… – запричитала старушка.

      – Замолчи, Милора, я спросила тебя: далеко ещё?

      – Да