Старший трубач полка. Томас Харди

прошу, мистер Дерримен, – сказал мельник, наполняя стакан и протягивая молодцу. – Вы, значит, прямо из казармы? А ведь я вас не узнал спервоначалу – в военной-то форме. Как-то привычней видеть вас с лопатой в руках, сэр. Я бы нипочем вас не признал, если бы не слышал, что вы уже записались.

      – С лопатой привычней? Думай, что говоришь, мельник! – сказал гигант, багровея еще пуще. – Я не люблю гневаться, но… но… честь мундира, знаете ли!

      В глубине комнаты среди солдат послышались смешки, и доблестный кавалерист только тут заметил, что он не единственный представитель военного сословия в этой компании. Какую-то секунду он пребывал в замешательстве, но тут же обрел обычную уверенность в себе.

      – Ничего, ничего, мистер Дерримен, не обижайтесь – я просто пошутил, – сказал добродушный мельник. – Теперь все стали солдатами. Хлебните-ка этого успокоительного и не придавайте значения моим словам.

      Молодой человек незамедлительно хлебнул и сказал:

      – Да, мельник, меня призвали в армию. И время сейчас беспокойное для нас, солдат. Наша жизнь в наших собственных руках. Чего эти молодцы там, за столом, скалят зубы? Я повторяю: наша жизнь в наших руках!

      – Приехали погостить денек-другой на ферме у вашего дядюшки, мистер Дерримен?

      – Нет-нет. Я же сказал – мы в шести милях отсюда. Нас расквартировали в Кастербридже. Но я должен проведать старого… старого…

      – Старого господина?

      – Господина! Старого скрягу. Он питается опилками. Ха-ха! – Ровные белые зубы его сверкнули, как первый снег на кочане красной капусты. – Впрочем, ремесло воина делает нечувствительным к таким мелочам, и я довольствуюсь малым.

      – Вы совершенно правы, мистер Дерримен. Еще стаканчик?

      – Нет-нет. Я никогда не пью лишнего. И никто не должен. Так что не искушайте меня.

      Тут он увидел Энн, и какая-то непонятная сила повлекла его туда, где сидели женщины. По дороге он бросил Джону Лавде:

      – А, это ты, Лавде! Я слышал, что ты здесь. Признаться, я пришел тебя проведать. Рад видеть тебя снова в добром здравии под отчим кровом.

      Трубач ответил на приветствие вежливо, хотя, быть может, несколько угрюмо: продвижение Дерримена в сторону Энн, по-видимому, пришлось ему не по душе.

      – Так это же дочка вдовы Гарленд! Ну конечно, это она! Вы меня помните? Я бывал здесь когда-то, Фестус Дерримен, из территориальной конницы.

      Энн слегка присела.

      – Я помню только, что вас зовут Фестус…

      – Да-да, меня все знают… особенно теперь. – Он доверительно понизил голос. – Я вижу, ваши приятели обескуражены моим появлением: что-то примолкли. Я никак не намерен нарушать ваше веселье, однако часто замечаю, что все приходят в замешательство при моем появлении, особенно когда я в мундире.

      – Вот как! Все приходят в замешательство?

      – Да. Что-то во мне есть. – Он еще больше понизил голос, словно они с Энн знали друг друга чуть не с пеленок, хотя на самом деле он видел ее не больше двух-трех раз в жизни. – А вы как тут очутились? Мне это совсем не нравится, разрази меня гром! Такая приятная