Три поцелуя. Питер, Париж, Венеция. Ринат Валиуллин

и дома тоже надо. Только никакого настроения нет для этого. Кто бы пришел помыть полы…

      – Я точно не приду, у меня своего пола хватает. Завтра прилетит муж, – резко вскочила Лара, разбуженная собственным подсознанием.

      – Соскучился, наверное?

      – Надеюсь.

      – Я тоже соскучилась. Может, вечерком заглянешь? Страшно спать одной.

      – Если тебе страшно спать одной, заведи любовника, мужа, в конце концов, – подошла Лара к платяному шкафу.

      – Как? Без любви? Тогда мне будет страшно просыпаться. А ты что, уже любовника завела? – складывала в коробочку предметы маникюра София.

      – Заведешь тут. Верность – это мое повседневное платье, – плавно отодвинула зеркальную дверь Лара, словно это была дверь в Зазеркалье. «Только я давно уже не Алиса», – подумала она про себя.

      – А какое вечернее?

      – Преданность.

      – С таким багажом только в гости к родителям ходить. Чем занимаешься?

      – Стою перед гардеробом своих капризов и не знаю, какой надеть.

      – Тебе все к лицу. Ума не приложу, как тебе это удается?

      – Женщина всегда будет выглядеть превосходно, если любима, – перелистывала она висящие в Зазеркалье декорации к ее телу.

      – Завидую.

      – Это лишнее, лучше наберись мужества, подойди к зеркалу и посмотри на правду.

      – Ой, страшно! – София достала из той же коробочки зеркальце и заглянула в него. – Да вроде ничего, морщинок стало больше. Мне кажется, крем не подходит.

      – Да какой крем, твои морщинки – это твои мужчинки. Любовь зла, – обдала сочувствием трубку Лара.

      – Но где найти козла? Ты же знаешь, я очень хотела быть любимой, но почему-то стала любовницей.

      – Не вижу разницы, – остановилась Лара на голубом куске ткани с открытыми плечами.

      – Вот и я не вижу, но чувствую… – положила обратно в коробочку свое отражение София.

* * *

      Теплый бриз скуки обдувал посетителей заведения. Пластиковые столы не располагали к откровенности. Легкие разговоры летних платьев и рубашек заливались холодной сангрией: этим душным летом и в наших краях она оказалась как нельзя кстати. Мы тоже заказали себе кувшин вина и блюдо закусок из испанской кухни. Официант довольно быстро нарисовал его на столе вместе с двумя бокалами. Я как зачарованный любовался кровью, которая играла кубиками льда и фруктами в кувшине под переборы испанской гитары, Антонио продолжал мучить газету. Я наполнил стаканы и поднял свой. Антонио сдал макулатуру пустому стулу и поспешил на праздник. Мы чокнулись и сделали по хорошему глотку. Холодная виноградная река приятной прохладой устремилась в самую душу. В голове поселилась непонятная радость. Я знал, что она сняла там угол на час, максимум – на два, пока вино не притащит теплую грусть и ностальгию по настоящей Испании.

      – Какой прекрасный понедельник! Почему люди так не любят понедельники? – поставил стакан на стол Антонио.

      – Потому что всю неделю они планируют в этот день начать новую жизнь, но в выходные