Три поцелуя. Питер, Париж, Венеция. Ринат Валиуллин

награжденному в эту ночь прекрасной испанской гитарой. «Это вам не с контрабасом танцевать… Не женщина, а фламенко. Вот бы ночь с такой провести… в этой раскладушке», – вдохнул я звездную ночь и накрыл себя саваном сна.

* * *

      В комнате пахло супом, Лара сидела в самом эпицентре одиночества в душегубке быта, жадно-рыжее солнце лаяло на нее в окно, будто его кто-то натравил. «Развернуть бы этот газ в профиль, – усмехнулась она. – Жаль, что у шарообразных нет профиля, как нет и лица». Она встала и задернула занавески, вылив тень в комнату. Если бы ее спросили в этот момент, о чем она размышляет, вряд ли бы Лара смогла это сформулировать, она думала о своем, для нее это и было медитацией. Мысли – жевательная резинка извилин, а выплюнуть – значило сконцентрироваться. Сейчас ее точкой зрения была муха, которая карабкалась по вертикали стекла. «Даже у мух есть крылья», – подумала Лара, когда неожиданно это откровение вспугнул звонок телефона.

      Звонила София, подруга, с которой Лара училась на филфаке в универе. Она была из тех подруг, которым можно было звонить в любое время, по любому поводу, даже без повода. Возможно, именно поэтому созванивались они крайне редко. Кроме того, что София была умна и бескорыстна в общении, наряду с пятью женскими чувствами: ревностью, щедростью, завистью, преданностью, добротой – она обладала шестым, самым главным, – чувством юмора.

      – Алло!

      – Привет, София! – взяла со столика телефон Лара и сделала тише телевизор.

      – Привет, милая. Что-то давно не звонила. Как ты?

      – Февраль, нарезать лук и плакать, – вспомнила Лара про суп, прошла на кухню, подняла крышку. Глянула в глаза супу, тот перекипел, но продолжал нервничать, не зная, на кого выпустить пар.

      – Мой февраль тоже по Пастернаку. А самой-то трудно было набрать?

      – Не то слово, ты же знаешь, как трудно звонить друзьям, когда не надо.

      – Ну да, – смехом отозвалась София.

      – А ты как? – выключила плиту Лара.

      – Вроде бы суббота, хочется чего-то эдакого, но на душе пусто.

      – Вот и в моем холодильнике ни черта.

      – Что, совсем?

      – Приелось как-то все, – вернулась в зал Лара и села на диван к телевизору.

      – Лень тебе задницу оторвать и сходить в магазин.

      – Так ведь она же прекрасна, – встала Лара с дивана, подошла к зеркальной двери платяного шкафа, стала разглядывать свои бедра, приподняв платье.

      – Кто?

      – Задница. А так наберу продуктов – и прощай, моя красота, – удовлетворенно опустила она подол и вернула свои ягодицы дивану.

      – Красоту надо беречь.

      – Ты бережешь?

      – Ага. Сижу крашу ногти.

      – Правильно. Суббота – это день, когда очень хочется отдохнуть.

      – Но пока думаешь, с кем это сделать, наступает воскресенье – день, когда очень хочется отдохнуть ото всех. Тем более денек так себе. За окном осень капает всем на мозги. Время сбрасывать с себя прошлогоднюю листву, – любовалась блеском своих ногтей София.

      – Все-таки