Немногим позже они расширили фонд, чтобы присматривать еще и за иждивенцами участников Тем: платишь несколько трохи каждую неделю в банк, и, если наступают трудные времена – получаешь небольшую помощь, пока снова не встаешь на ноги. Столь благое намерение, конечно же, не могло не пойти в гору – равно как и не могло в итоге не вымостить дорожку в ад. Вскоре казначеи Тем контролировали гору активов, инвестированных в судоходство и производство – простолюдины не могут владеть землей. Деньги принесли власть, которая не всегда использовалась мудро и честно. Затем Зеленые начали организовывать рабочую силу в доках, Синие сделали то же самое в перевозках и на госслужбе среди низших чинов. Вскоре правительство, устрашившись этакой третьей силы, попыталось взять ситуацию под контроль, что и привело к Бунту Победы – двадцать тысяч человек погибло тогда на Ипподроме, когда вмешались войска префекта. С тех пор Темы залегли на дно. Держать фонды и своих людей на разных местах им строго запрещено, но с каких это пор запреты мешают какой-либо деятельности? Кроме того, если вы заболеете или сломаете ногу, вас либо выручат Темы, либо вы подохнете с голоду. Отец Айхмы сделал много хорошего и много плохого, был попечителем фонда Зеленых и довольно весомой личностью – до самой своей смерти на Ипподроме. Я наивно полагал, что он заработал достаточно, чтобы обеспечить свою дочь на всю жизнь, но оказалось, что он спустил всё состояние так же быстро, как и заработал: еле-еле хватило купить ей «Дуэт». На самом деле и на него бы не хватило, не приди на помощь полковой фонд. Деньги, выделенные на покупку трех тысяч лопат, тихо канули в неизвестном направлении, но кому эти лопаты нужны, их у нас навалом. Кстати, я всегда был за Синих – пока не познакомился с отцом Айхмы. Так что, читатель, люди порой пересматривают свое мнение даже по самым фундаментальным вопросам совести.
4
С фальшивомонетчиками я встретился следующим днем, и мы обстряпали хорошую сделку. В чем преимущество Старого Цветочного рынка над монетным двором – с ним можно договориться. Правительство утверждает, что за один гистаменон нужно давать сто шестьдесят торнезе, но в реальном мире их мнение не имеет большого веса – важно лишь то, что правительственное золото имеет девяносто седьмую пробу, что добавляет мне веса в переговорах. Мои деловые партнеры были слегка на взводе в тот день – надо думать, потому, что инцидент в Классисе беспокоил людей из поставок, а золото – лучшее на свете успокоительное. Я заимел с ними уговор на двести шестнадцать отменных, во многих отношениях лучших, чем настоящие, серебряных торнезе, за один мой золотой легальный гистаменон, тем самым заимев солидный люфт в полковой фонд – так, на черный день. О том фонде никто, кроме меня, не знает. Вот почему я могу перекупать услуги других подразделений, платить своим ребятам, когда казначейство конфузится, носить хорошую обувь, прошитую нитками, которые не рвутся, когда снабжение уходит в экономический «запой». Так можно завоевывать себе расположение в армии, когда ты не чей-то племянник и хронически болен не тем цветом кожи. В этой игре я хорош, так что жаловаться
