Шестнадцать способов защиты при осаде. К. Дж. Паркер

или бронзовую. Поэтому дворы заготавливают много-много золотых, ровно столько, сколько необходимо, серебряных и ноль целых ноль десятых бронзовых. Армейские полки́ заботятся о мелочи сами, оттискивая грубые, ужасного качества медяки из расплющенных обрезков труб. Поэтому, когда мне нужно серебро, чтобы заплатить подчиненным, я обмениваю правительственное золото на не совсем правительственное серебро, которое беру у честных торговцев вроде того млеколицего и пары северян – по особому, довольно выгодному (для меня) курсу. И теперь, думаю, понятно, откуда у меня столько знакомств на Старом Цветочном рынке. И почему именно я добился успеха в здешней коммерции – ведь от имперца голубых кровей и кожных покровов мои честные торговцы дали бы отчаянного дёру.

      – Что-то плохое у тебя случилось? – спросила Айхма не сводя с меня глаз.

      – Что-то чертовски скверное, – кивнул я.

      Она вздохнула. Ее время – деньги, но, когда мне нужно поговорить, Айхма его находит и слушает. Она кивнула разливщику – тот, скорчив унылую мину, пошел наполнять чайник.

      – Политика?

      – Что-то вроде того, да.

      – Меня все это не интересует. Я просто зарабатываю себе на жизнь.

      – Ты умная, – сказал я.

      Улыбка у нее на редкость скупая.

      – Снова играешь в свои игры? Заставляешь меня говорить то, о чем сам думаешь.

      – Ага, но ты – хороший игрок. Потому что умная.

      Тщеславие – ее единственная слабость. Она знает, что красива, потому что мужчины говорят ей об этом снова и снова, и это не приносит ей ничего, кроме раздражения. Но я – единственный, кто говорит ей, что она умна.

      – Ладно, выкладывай.

      – Слышала, что случилось в Классисе?

      Она кивнула:

      – Пираты разграбили склады, так?

      – Верно. Теперь подумай – почему это меня так волнует?

      Когда Айхма о чем-то думает, она совершает особый ритуал. Опускает голову, словно в молитве, смотрит на свои руки. В такие моменты говорить с ней не о чем, можно даже не пытаться – все равно ни слова не уловит. Когда след взят, она начинает хмуриться. Когда ей кажется, что орешек расколот, – она выпрямляет спину и смотрит на меня в упор.

      – Ну?.. – закинул пробный невод я.

      – Что именно они украли?

      «Девчонка – золото», – подумал я.

      – Точно не знаю. Кое-что подслушал в имперском лазарете, но меня там продержали недолго. Судя по всему – военные поставки.

      – В смысле?

      – Сапоги, одеяла. Триста бочек чешуи для изготовления доспехов. Две тысячи ярдов палаточной ткани. Телеги с кольями для частокола. Семь тысяч подшлемников. И всё в таком духе.

      Она медленно кивнула.

      – Допустим, я делец. Трачу много денег на корабли и экипажи, зная, что, как только имперский флот сядет на хвост, а такое рано или поздно случится, – мне несдобровать. И что же я получу за все риски? Сейчас прикинем. Колья для частокола – это просто…

      – …дрова? Растут на деревьях?

      – Не перебивай. Но