Просто так. Сергей Александрович Валиков

в небо, наперебой говорили о будущем, которое за ними, что они крепче и основательнее сидят в земле, чем прочие, и им любая буря нипочём. О том, что их появление – результат, а в любом результате заключена цель. Наш герой не спорил, мысли его оставались на месте, как старая собака, спущенная с поводка. Реальность для него уменьшалась, превращаясь в неясное, туманное пятно, её место занимали воспоминания или сны – он не знал, как это назвать, да и не нужно было. Одни сны были добрые – про юность, про удивление миру, про то, как муравей трогает усиками небо на его лице; другие странные и непонятные – будто бы подняло его от земли куда-то ввысь, кто-то свистит в уши и страшно кружится голова.

      – — —

      …Дождик кончился. Я смотрю из окна на лужи – беспомощные какие-то, слепые. В пасмурную погоду у луж бывают очень грустные лица. Холодно. Юная вишня под окном расцвела – и осыпалась в один день от стужи. Люди спешат домой, чтобы обогреть жилища своим теплом, а деревья, уже зелёные, остаются мёрзнуть. Только дачники, собравшись в группы по два-три человека, плачут у подъездов, опустив головы. Если бы все люди вышли на улицу, может быть, деревьям стало бы чуть теплее. Тихо, не поют птицы, поэтому слышно, как с берёз падают отмороженные майские жуки. Ночь подкрадывается сотней чёрных пушистых кошек.

      …Просыпаюсь без всякого будильника, когда небо на северо-востоке лишь чуть светлеет. Не хочется спешить, никуда спешить не хочется. На речке первым делом развожу костёр – для тепла и общения. Костёр умеет стрелять, трещать, хрипеть, ворчать, гудеть, сипеть и просто тихо разговаривать – со мною одним. В отличие от птиц, которые поют сами по себе, как будто бы меня здесь нет. Низко над головой висят белые кисти черёмухи, но почти не пахнут – берегут свой запах от мороза.

      …А ведь ходил когда-то на рыбалку и зимою – ничего, не мёрз. Наверное, не хватает витаминов. Витамины уже появились по краям леса и на полянах – барашки или, по-учёному, первоцвет весенний. У него жёлтые горбатые цветки и сочный стебель со сладковатым, чуть аптечным вкусом. На пригорках с подсолнечной стороны уже вылез щавель, по берегам речки прорастает сурепка, по вкусу напоминающая редис. Даже молодые листочки липы вполне съедобны, и наверное, в них имеется какой-нибудь витамин. Нету его в макаронах. На упаковке написано, сколько там жиров-углеводов, а витаминов – нет. Макароны, жареные с салом – моё любимое блюдо. Нет, самое любимое – салат оливье, который я называю плебейским, с колбасой, близкой по составу к той, за два двадцать. Но оливье – праздничное блюдо, а макароны – ежедневное.

      …И у отца – тоже. Он резал сало на крупные бруски – те шипели и плевались на сковородке – потом добавлял варёные макароны, крупнокалиберные, серого цвета, сейчас таких и нет. И поджаривал до корочки. Отец был маленького роста, худой, молчаливый и очень застенчивый. Он тоже долго читал на ночь, прочитал у меня