Избыточность опыта. Стефано Микали

постоянная, неизменяемая форма не столько подчинено генезису, сколько скорее его следует рассматривать как основу всякого генезиса (Kern, 1988, 184). В главе 5 я подробно рассмотрю проблему времени как формы[35].

      Теперь перейдем к «собственно» генетической феноменологии. Даже то, что кажется само собой разумеющимся и элементарнейшим актом – как, например, восприятие внешней вещи, – имеет за собой историю:

      «Это дает достаточное основание утверждать, что в раннем детстве мы вообще должны были сначала научиться видению вещей, а также что такого рода видение должно было генетически предшествовать всем прочим модусам сознания вещей. Следовательно, в раннем детстве поле восприятия, формирующее предданность, еще не содержит ничего такого, что можно было бы эксплицировать как вещь при простом рассматривании» (Hua I, 112; рус. 104).

      Эта же категория предмета, которая служит путеводной нитью для интенционального анализа, указывает на генезис, соответственно, на прото-учреждение[36].

      Медитирующее Эго в состоянии «посредством проникновения в интенциональное содержание самих феноменов опыта […], интенциональные отсылки, которые ведут к некоторой истории, и, таким образом, выделить эти феномены как образования, следующие за другими, сущностно им предшествующими образованиями (даже если они не могут быть непосредственно отнесены к тому же самому конституированному предмету)» (Hua I, 113; рус. 104). В этом смысле генетическая феноменология спрашивает о связи обусловленного и обусловливающего, соответственно, о том, каким образом обусловленное возникает из обусловливающего (Hua XIV, 40), как сознание становится сознанием (Hua XIV, 41). Из этой перспективы ведутся попытки обнаружить «конститутивную» историю объективирования (Hua XI, 345), соответственно, разнообразных форм апперцепции, в которых всякий раз конституируются объекты (Hua XI, 186).

      В генетической феноменологии примат объективирующего акта гораздо проблематичнее, чем в статической, не только потому, что становится ясно, что та же категория объекта, взятая в качестве путеводной нити, отсылает к прото-учреждению, но и потому, что генетический анализ позволяет выявить конституирующие моменты (как, например, интенциональность инстинкта или аффекта), которые, в конечном счете, выходят за пределы синхронной корреляции ноэзис-ноэма (к диахронии аффекта см. С. 77).

      В этом контексте очень важно обратить внимание на различие между двумя формами генезиса: активной и пассивной. В случае активного генезиса Я совершает акты, свойственные разуму. Всякого рода свершения, порождаемые разумом, как, например, конституирование идеальных предметов (например, предикатов или теорий) или объектов культуры (например, произведений искусства) подпадают в сферу действия активного генезиса. На базе уже сконституированных предметностей – при помощи всякий раз различных синтезирующих актов – можно выйти за пределы актуального предметного горизонта и сконституировать новые формы объективности.

35

По поводу многозначности генезиса я сошлюсь на главу VII «Статическое и генетическое конституирование» монографии Эдмунд Гуссерль. Представление его мышления (Bernet и др., 1989).

36

«Об этом говорит уже то, что все аффицирующее меня как развитое Эго апперципировано как предмет, как субстрат предикатов, которые могут стать для меня известными. Ибо это заранее известная возможная целевая форма для возможностей экспликации, осуществляющей ознакомление, экспликации, которая могла бы конституировать предмет как некое прочное достояние, как нечто все снова и снова доступное: и эта целевая форма заранее уже понятна как возникшая из некоторого генезиса. Она сама отсылает к первичному установлению (Urstiftung) этой формы» (Hua I, 113; рус. 104–105).