Избыточность опыта. Стефано Микали

этого до сих пор неизвестного измерения становится возможным благодаря методу двойной редукции. Фантазируемое Я наделено квази-восприятиями, которые определяются кинестезой. Кинестеза касается не только движений глаз[24], но и всего поля ощущений: «Разве не присутствую я также тактильно и со всеми чувствами? Ландшафт фантазии включает сильно пахнущие цветы, а между скалами бьют холодные источники, пышный мох зовет отдохнуть и т. д.» (Hua XIII, 293).

      Если я живу в фантазии, я направлен «на фантазируемый объект, и этот объект конституируется в фантазируемом явлении, с фантазируемыми кинестетическими протеканиями ощущений, чувственными полями и т. д. […] Значит, к этому относится также и субъект чувственных полей, субъект ориентации, для которого предмет квази перцептивно явлен с теми и этими проявлениями, этот субъект производит (квази) движение глазами, рассматривает предмет и т. д.» (Hua XIII, 302–303). Если задается вопрос о фантазируемом субъекте: «Значит, я совсем не присутствую как животелесно-духовное Я?», Гуссерль отвечает без сомнений: «Пожалуй, да» (Hua XIII, 293). Поэтому становится очевидным, что проблема здесь не в том, должен ли фантазируемый субъект – который с необходимостью принадлежит фантазируемому миру (Hua XIII, 304) – рассматриваться как животелесный, но как следует описать эту живую телесность коррелята Я феноменологически[25].

      Гуссерль не может разрешить эту проблему. По поводу реактуализуемого Я, которое дано в сознании образа, он ограничивается тем, что повторяет, что коррелят Я не тождественен эмпирическому Я, а также утверждает, что живая телесность должна определяться при помощи актов внимания и при помощи расположенностей и т. д. Дальнейшее углубленное рассмотрение «Как» живой телесности реактуализуемого Я оказывается невозможным[26]. Не исключено, что более глубокое исследование реактуализуемой живой телесности в результате потому невозможно, что этот феномен как таковой отличается недоступностью: всякая фантазия образуется в многообразном, хрупком измерении неясной фантазии, которая, как мы увидим, во временно́м разрезе отмечена мерцанием [Intermittieren]. По сущностным основаниям нельзя ясно определить «нетронутое» измерение фантазии и в особенности живую телесность субъекта Я (см. С. 274).

      Открытие живой телесности фантазируемого, а также припоминаемого субъекта показывает, насколько продуктивно введение методики двойной трансцендентально-феноменологической редукции. Отключение «веры в мир» позволяет удостоверить сущностно различные конститутивные функции, которые открывают доступ к своеобразным, уникальным мирам (миру фантазии, миру воспоминания и т. д.).

      При этом следует подчеркнуть, что трансцендентально-феноменологическое эпохе́, по Гуссерлю, включает в себя два момента, которые собственно следует различать. Во-первых, эпохе́ означает редукцию к имманенции: всякое сущее конституируется в пределах изначального имманентно-субъективного поля. На протяжении всей работы я неоднократно буду подчеркивать

24

Я действительно произвожу движение глазами (так я говорю в рефлексии и в животелесном восприятии (Leibeswahrnehmung)), но если я живу в сознании отображения, то хотя я и двигаю глазами, в этом случае движение глаз в фантазии представляется образно» (Hua XIV, 292).

25

Даже если Гуссерль и ставит вопрос о живой телесности коррелята Я как таковой, описывает он все-таки Я как нулевую точку ориентации для чувственных феноменов мира фантазии: «Это Я хотя и является относительно неопределимым и многозначно определимым (квази-определимым), но все-таки численно только одно (я хотел бы также сказать, оно может, но не обязано иметь живое тело). Если я запечатлеваю фантазируемый мир, фантазируемый пейзаж и т. д. и представляю его себе в разном виде, в разных частях и т. д., то смене аспектов соответствует разная ориентация одного и того же коррелята Я, субъект этого мира “передвигается”, изменяет в нем место ориентации» (Hua XIII, 314). Живая телесность фантазируемого Я вовсе не должна быть тождественной живому телу эмпирического Я: «При этом ясно, что никакое живое тело этого Я и никакое личностное качество не играют роли, как было бы, если бы эмпирическое Я передвигалось в этом мире. К этому Я можно примыслить мое живое тело, но это живое тело может произвольно модифицироваться и затем вновь редуцироваться к нулю». Через несколько строк Гуссерль интерпретирует фантазируемый коррелят Я как центр внимания и как нулевую точку ориентации: «Что касается фантазируемого коррелята Я, то следует отметить, что это коррелят Я, а значит, представляется в Здесь, откуда все вещи фантазируемого мира предстают в определенной ориентации, соответственно, в определенных перспективах. Значит, в целом, так же как у меня есть актуальное Я, актуальное Здесь, вокруг него в упорядоченных способах явленности группируется целый мир с его Здесь и Там» (там же).

26

«Коррелят Я не может быть моим эмпирическим Я. Хотя это было бы красивым нарушением Германского мира или Священного мира, который я себе тут представляю, красивым анахронизмом и т. д. Оно как раз является чистым Я фантазии, с неопределенной живой телесностью, неопределенной личностью, определенным лишь через акты рассмотрения, внимания, через обладание аспектами, проживание настроения, порожденного художником при помощи картины. Я неопределенно, так же как и фантазируемые объекты не определены, но определяются лишь с некоторых сторон – не определены так, что нельзя спросить, какими они будут, если их поднести поближе. Поэтому я не могу спросить, какое живое тело у созерцателя картины и т. д.» (Hua XIII, 300).