Избыточность опыта. Стефано Микали

субъекта). Но я считаю ключевой задачей более точно рассмотреть их взаимные отношения: между двумя пониманиями Я не существует ни тождества вплоть до неразличимости, ни противопоставления.

      Поэтому тезис о тождестве – который мы встретили у Захави в начале главы – должен быть исключен, так как aprioiri нет необходимости, чтобы телесный субъект имел бы способность к реактуализациям и определялся бы в этих актах как тождественный. Представим некоторых животных (например, пауков), которым такой реактуализующий акт трудно было бы приписать.

      Однако нужно тут же добавить, что это понимание Я не противопоставляет животелесному субъекту никакой другой альтернативы – как утверждают Марбах и Керн, – но напротив оно предполагает его. В воспоминании животелесный субъект представлен как центр исхождения актов, который вновь проживает прошедший опыт; в модификации фантазии подразумевается Я, которое передвигается в мире фантазии посредством кинестез и внимания.

      Несмотря на то, что между фантазией и воспоминанием существует сущностное различие, и первое здесь определяется как модификация нейтральности, тогда как второе полагает интенциональный cogitatum как действительно прошедшее, коррелят Я в этих реактуализациях функционирует, соответственно, «присутствует» одним и тем же способом (Hua XIII, 319). Я при этом служит животелесной точкой ориентации и исходной точкой внимания (Hua XIII, 301). Отсюда функция живого тела оказывается необходимой: оно находится в единстве целостного первичного опыта и неотделимо от этого опыта (Hua XIII, 334).

      Соотношение между Я как тождеством реактуализующих актов и Я как точкой исхождения актов следует рассматривать как вложенность друг в друга: хотя между ними обнаруживается не-совпадение, они не могут быть отделены друг от друга. Они удерживаются друг за друга и друг друга подразумевают[29].

      В дальнейшем я хотел бы показать, насколько тесно переплетаются между собой различные моменты живой телесности, сознания времени и понятия Я[30].

      В свете выше представленного толкования, которое по-новому артикулирует отношения между двумя пониманиями Я, теперь мы обратимся к уже процитированному фрагменту из текста, которое касается удвоения Я: «в этом Я настолько удивительно то, что оно не только было, но даже в точке Теперь может помещать себя в “было” и в этом удвоении может осознавать свое тождество» (Hua XIII, 318).

      Сознание существующего в потоке времени тождества Я, которое синтезирующе объединяет многообразные и разделенные во времени cogitationes, проходит собственно как удвоение Я, разыгрывающееся в воспоминании. В тексте 1934 года становится очевидным, что удвоение Я или наложение Я актуального и припоминаемого происходит в живом теле – в теле, которое признается точкой центрирования всех действий.

      «Так в чем состоит пресловутое наложение Я, “Я-полюса”? Попробую теперь сказать: это не что иное, как животелесное центрирование всех “действий” в двойном смысле.

29

Хиазматическое отношение между телом и сознанием, между духом и природой у Гуссерля – правда в другом контексте, а именно в контексте отношения между касанием и потроганным (Berührtwerden) – было, как известно, отчетливо показано в работе Мерло-Понти Философ и его тень (Мерло-Понти, 1960) [см. Мерло-Понти. В защиту философии / пер. с фр. И. С. Вдовиной, М., 1996, С. 141].

30

По поводу этого здесь вспоминается, что тот же самый принцип конструирования сознания Я предполагает сознание времени как его сущностный момент (см. С. 29).