След крови. Шесть историй о Бошелене и Корбале Броше. Стивен Эриксон

ни слова не услышит, хозяин.

      – Вот и отлично. Оставайтесь ночевать здесь: вы мне нужны завтра свежим и выспавшимся.

      – Да, хозяин. Спасибо, хозяин.

      Эмансипор лег на кровать.

      «Ни к чему лишний раз тревожить Гульда, говоришь? Ну-ну! „Вы некромант, Бошелен?“ – „Нет, что вы, сержант. Слишком уж это зловещее занятие“. Проклятье, и во что я только ввязался?»

      Эмансипор очень сильно устал, но на полноценный сон не рассчитывал. Какой уж там отдых.

      Гульд остановился на неосвещенном пороге таверны «У Косого», чувствуя, как глаза разъедает густой дым, заполнявший тесное помещение с низким потолком, а в уши врывается ропот множества голосов.

      Из толпы появился солдат, которого он послал следить за чужеземцем, подошел к сержанту и отрапортовал:

      – Он сидит сзади. От стойки его лучше видно.

      – Веди, – проворчал Гульд.

      Пока сержант и его подчиненный проталкивались к длинной прогнувшейся стойке, что тянулась вдоль одной из стен, голоса завсегдатаев по обеим сторонам от них настороженно затихали, но тут же слышались снова за их спиной: посетители с облегчением понимали, что это пришли не за ними. Таверна «У Косого» считалась в Скорбном Миноре одним из самых сомнительных заведений. Будь у Гульда такое желание – и еще тридцать стражников, – он мог бы арестовать всех присутствующих, просто из принципа: наверняка каждому из них нашлось бы что предъявить.

      Наконец они добрались до стойки. Молодой солдат повернулся и показал на столы в задней части зала:

      – Вон там, сержант.

      За крайним столом, спиной к стене, сидел в одиночестве некто в сером плаще с капюшоном, надвинутым так глубоко, что лицо его скрывалось в тени. С того места, где стоял Гульд, видны были правая нога ниже колена, обутая в мокасин, и большой охотничий нож в ножнах на голени. Худые загорелые руки с длинными пальцами, обнимавшие кружку, были покрыты шрамами. К стене за спиной незнакомца был прислонен большой лук со спущенной тетивой.

      Нахмурившись, Гульд шагнул было вперед, но солдат остановил его:

      – Нет, сержант, не этот. Вон тот.

      – Ага.

      «То-то я удивился – с чего бы это он вдруг сменил одежду?» Чужеземец, которого сержант заметил на месте двух последних убийств, обедал за столом по соседству с тем, который занимал человек в капюшоне. Все так же в доспехах, сидя спиной к залу, он шумно поглощал пищу: его чавканье, ворчание и фырканье было слышно даже с расстояния в шесть шагов, среди царящей вокруг какофонии.

      – Жди здесь, солдат, – приказал Гульд и направился к столу.

      Вместе с чужеземцем сидел какой-то местный житель, который болтал не переставая:

      – …Ну, вот я и говорю себе: так это ж не мой дом! Уж всяко не похоже! Крыша мне едва по грудь, а я, сам видишь, невысокого роста. Ты был тут во время дождей? Две недели назад? Настоящий потоп! Так что же оказалось? В общем, дом стоял на могильнике – обычное дело тут, в Скорбном Миноре, верно? Но сток забился, и вода проложила другой путь к морю – прямо сквозь могильник под нами! И вся эта клятая дрянь осела, утащив с собой наше жилище! И мало того,