Почти серьезно…и письма к маме. Юрий Никулин

Осторожно подошли к дому комсостава и начали пилить скамейку. Тут же в окне квартиры начальника штаба открылась форточка, высунулась рука с наганом, и бабахнул выстрел. Мы побежали, в панике бросив пилу.

      На другой день дежурный по штабу ходил и всех спрашивал: «Кто потерял пилу?» Он и к нам в санчасть зашел.

      – Это не ваша пила?

      – Да нет, – говорим, – наша на месте.

      И показываем ему вторую пилу, которая, по счастью, оказалась у нас: в общем, «проявили находчивость».

      «Ваш нарком нашему должен»

      Когда дядя Ганя Холмогоров собирался поехать в Ленинград в командировку, мама с папой ему сказали:

      – Вот если бы там Юрочку навестить…

      Легко сказать – навестить. К нам никого постороннего не пускали. Но дядя Ганя – человек пробивной, приехал и разыскал меня в военном городке. Появился он в пальто нараспашку, чтобы все видели его нагрудный знак лауреата Сталинской премии. А тогда только-только начали присуждать эту премию. И дядю Ганю наградили вместе с другими инженерами фабрики «Красная роза» за разработку производства капроновой нити.

      Вошел дядя Ганя в нашу санчасть и увидел такую картину: стою я навытяжку перед старшим военфельдшером Бакуровым, на столе развернута вата, вытащенная из ящика, где хранились лекарства, а в ней трепыхается выводок только что родившихся мышат.

      – Развел мышатник, – возмущается Бакуров. – Вот врежу тебе пять суток ареста!..

      Я пытаюсь что-то сказать, но, увидев вошедшего дядю Ганю, застываю в изумлении.

      Конечно, дядя Ганя обворожил моего начальника. Они поговорили между собой минуты три, после чего подходит ко мне Бакуров и говорит:

      – Ну вот что, из-за уважения к твоему дяде-лауреату отпускаю в увольнение. Поедешь сегодня, и чтобы завтра к отбою быть в части.

      Каждая поездка в Ленинград становилась для меня праздником. Помню, прислали мне из дома пять рублей, я их не тратил, пока не дали увольнительную на двенадцать часов. На эти деньги можно было сходить в кино, купить бутылку крем-соды, мороженое, а дорога в Ленинград и обратно бесплатная. Когда ревизоры входили в поезд и начинали спрашивать у нас билеты, мы отвечали им:

      – А ваш нарком нашему должен.

      Не знаю, кто первый придумал такой ответ, но срабатывал он безотказно.

      В Ленинград мы приехали в три часа дня. Перед отъездом я хотел пообедать в части, но дядя Ганя сказал:

      – Зачем? Пообедаем в ресторане…

      И вот мы в Ленинграде, идем в ресторан «Универсаль», что на Невском проспекте, недалеко от Московского вокзала.

      Входим в ресторан – швейцар, мраморная лестница, зеркала. Я первый раз в жизни шел в ресторан.

      Мы сели за столик. Дядя Ганя спрашивает:

      – Ты выпьешь?

      – Да нет, – отвечаю. – Я вообще непьющий.

      – Ну я возьму себе водки, а ты, может быть, вина выпьешь? – предложил дядя Ганя.

      – Ну давайте вина, – согласился я, решив, что в ресторане без спиртного нельзя.

      – Сколько