Почти серьезно…и письма к маме. Юрий Никулин

Ворошилов и тут же предложил: – Ну, пойдемте на позицию.

      – Хорошо, только я оденусь.

      – Зачем одеваться! Жарко, – сказал Ворошилов и, взяв комбата под руку, повел его на позицию.

      Так и шел комбат на глазах у всех – в трусах – и по приказу Ворошилова объявил тревогу.

      Когда все собрались, Ворошилов дал задание: там-то, на такой-то высоте самолет противника. Открыть огонь.

      От неожиданности и неподготовленности все пошло скверно: орудия смотрели во все стороны, но только не на цель.

      Ворошилов, ни слова не говоря, сел в машину и уехал. Позже в Ленинграде, подводя итоги своей инспекторской поездки по округу, на совещании, где собрали всех командиров батарей, Ворошилов, заканчивая выступление, сказал:

      – Был я и на батарее у Павла Алексеевича. (В зале – недоумение. Всех называл по званию и фамилии, а тут вдруг имя и отчество.) Павел Алексеевич, вы здесь? Встаньте, пожалуйста.

      Встал Павел Алексеевич, весь красный. И Климент Ефремович рассказал о своей встрече с ним.

      После этого Павел Алексеевич батареей не командовал.

      «Проявите находчивость»

      На второй год моей службы, после лечения в госпитале – болел плевритом, – меня с батареи на время перевели санитаром в санчасть, в военный городок.

      Санитаров, писарей, солдат из хозвзвода между собой бойцы называли придурками. Считалось, что они придуриваются, а потому и освобождены от строевой службы. У них не полагалось ни нарядов, ни подъемов. Писаря – те вообще блаженствовали: ходили в хромовых сапогах, запросто говорили с начальством.

      Санитаром быть мне нравилось. В мои обязанности входило заготавливать дрова, топить шесть печек, мыть полы, отдавать в стирку белье, разносить обед, выдавать больным лекарства, а при необходимости даже ставить клизму. Конечно, проходить службу в санчасти намного легче, чем на батарее. Да и старший военфельдшер Бакуров – мой непосредственный начальник – мне нравился. С черными усиками, чем-то напоминающий лермонтовских героев, он вызывал симпатию. Суровый с виду, Бакуров на самом деле обладал мягким характером, понимал и ценил юмор.

      В военном городке кино показывали раз в неделю. Иногда устраивались и концерты самодеятельности. При штабе полка сложилась неплохая концертная бригада. Самодеятельные артисты выступали в подразделениях. Мне запомнился ефрейтор-грузин, который великолепно танцевал и пел грузинские песенки. Особенно нравилась песенка о попугае. Начиналась она словами:

                                                 А в одной-то клетке

                                                 Попугай сидит,

                                                 А в другой-то клетке

                                                 Его мать плачиʹт…

                                                 Она его любит,

                                                 Она его мать,

                                                 Она его хочет

                                                 Крепко