Питерский Шерлок. Знакомство. Вадим Агапов

реанимации. На второй день после поступления, – рассказывал я. – Он закончил тот же институт, что и я, только немного раньше…

      – Ты, когда поднимаешься по эскалатору в метро, считаешь количество ламп?

      – Что!? Вроде нет…

      – А на том, последнем дежурстве, ты общался с любовницей пациента? А с женой?

      – Нет. Да. – Я едва успевал отвечать.

      – Опиши мне жену. И любовницу.

      – В смысле, внешность? – уточнил я. – Жена, она высокая, с хорошей фигурой, глаза…

      – Внутренность, – перебил он меня. – Елена Алмазова… кратко. Яснова, тоже кратко. Обеих. Как в википедии, понимаешь?

      Я усмехнулся.

      – Волна и камень. Стихи и проза. Лед и пламень.

      – Это Пушкин, – проявил осведомленность сыщик. – А твой диагноз?

      – Алмазова она такая… эффектная, умная… И, как оказалось, зловредная. А Яснова – улыбчивая, душевная… с виду, во всяком случае. И подозревается в отравлении… Слушай, я не понимаю, какой диагноз ты хочешь услышать.

      – Тоже мне, доктор-писатель, – хмыкнул Строганов. – А во сколько умер Яблочков?

      – В два ночи.

      – С кем ты дежурил?

      – С Анжелой, она очень опытная и ответственная медсестра, и с Пашей, он студент военно-медицинской академии, медбратом подрабатывает. Толковый парень. И еще санитарка с нами…

      – Был ли дождь тем вечером?

      – Нет, – ответил я уверенно, вспомнив, как разглядывал через окно двор приемного отделения.

      – Во сколько ты ужинал?

      – Где-то около девяти…

      Я продолжал отвечать, удивляясь, что события той ночи вовсе не исчезли из моей памяти, а были словно спрятаны за закрытыми дверями. И Строганов со своими вопросами-ключами как будто открывал эти двери.

      – Какую музыку ты слушал после ужина?

      – Музыку? – несколько удивился я. – Да не помню… А почему ты думаешь, что я вообще слушал музыку?

      – Потому что на столе у медсестры стоит радио, которое постоянно играет, – буркнул он в ответ. – В тот вечер оно тоже играло?

      – Наверное, – я пожал плечами. – Даже точно играло.

      Я прислушался – пел Гарик Сукачев. И в этот момент меня вдруг накрыло воспоминание… Арсений, видимо, задал мне очередной вопрос, но я даже не услышал его, погрузившись в свои мысли.

      – Ты чего? – детектив хлопнул меня по ноге. – Заснул?

      – Подожди-ка, – попросил я его, машинально потирая ушибленное колено. – Я вспомнил…

      Вероятно, мой тон подействовал на нетерпеливого сыщика, и он замер, боясь пошевелиться.

      – Я точно вспомнил! – громко воскликнул я. – Монитор! Понимаешь?

      Арсений интенсивно закивал, хотя явно не соображал, о чем идет речь.

      – Я был уверен, что подключал Яблочкова к монитору! – я вскочил и возбужденно зашагал по ординаторской. – А оказалось, что нет! Понимаешь? Оказалось, что монитор был подключен к соседу! Это значит, что я забыл, ошибся… А сейчас я вспомнил! Когда я подключил его к монитору, на экране появились цифры: его пульс,