Мама для подкидыша. Мила Александровна Реброва

Вот ведь упрямая ведьма! – в сердцах бросаю я и поднимаю ее на ноги, с облегчением понимая, что она цела.

      – Не трогай меня, сколько раз повторять?! – возмущается она, делая шаг назад и снова чуть не падая.

      – Не трогать? Чтобы ты снова растянулась на земле и на этот раз сломала себе шею? – зло цежу сквозь зубы. Взрослая женщина, а ведет себя…

      – А тебе-то что? Почему ты вообще… Что это? – начав вываливать на меня очередной поток возмущения, неожиданно останавливается она.

      – О чем ты? Хватит пытаться меня отвлечь, сегодня тебе придется… – стараюсь я добиться от нее признания того, что и ей понравился наш поцелуй, как вдруг тоже слышу какой-то странный писк на пустынной парковке. – Что за черт? – начинаю оглядываться, не понимая, откуда он доносится.

      – Может, кошка? – достает Хади свой телефон и, включив фонарик, начинает светить им в сторону раздавшегося писка.

      – Не похоже…

      – Й-и-и-и…

      – Это ведь не…

      – …ребенок? – заканчиваю я ошеломленно за нее. Откуда ему тут взяться?

      – О господи, там мусорные баки! – с ужасом говорит девушка и скользя, но не обращая на это внимания, бежит в сторону баков.

      – Черт, Хади! – догоняю ее и со страхом, несвойственным мне, по очереди открываю крышки стоящих около стены баков.

      Хади ахает и опускает руку с телефоном, когда видит маленький сверток на груде мусора.

      Ребенок.

      В голове проносится тысяча мыслей, но самая главная из них, жив ли он?

      – Держи телефон, я его достану, – пытаясь справиться с первоначальным шоком, прошу я девушку.

      Протягиваю руки и аккуратно беру ребенка, поражаясь тому, как мало он весит. Проверяю его и с облегчением выдыхаю:

      – Живой.

      – Боже… – всхлипывает Хади, пошатываясь.

      – Надо срочно ехать в больницу. Сможешь сесть за руль? – спрашиваю ее, направляясь к своей машине.

      – Д-да, – кивает она, пытаясь взять себя в руки и собраться.

      – Он весь ледяной, думаю, пролежал там не меньше часа, – трогаю я лоб ребенка. – Поедем на моей, возьми ключи из кармана, – прошу ее, когда мы достигаем машины, и она сразу же слушается, скользя рукой в карман моей куртки.

      Хади нажимает на кнопку разблокировки дверей и открывает для меня переднюю дверь машины.

      – Держи, укутай его в шарф, – снимает она с головы теплый шарф и протягивает мне. – Сейчас, маленький, – дрожащим голосом шепчет она и помогает мне укутать ребенка. – Надеюсь, нас не остановят, – с волнением заводит она машину.

      – Если и остановят, объясним ситуацию, нам сейчас не до соблюдения правил, – говорю я, включая печку.

      – Почему он такой тихий? Он ведь пищал! А сейчас словно и не дышит! – выезжая на трассу, паникует Хади, всматриваясь в лицо лежащего в моих руках ребенка.

      Глаза закрыты, лицо синюшное…

      – Господи, он… – всхлипывает она, и я вижу, как ее глаза наполняются слезами.

      – Он живой, – обрываю я ее. – Следи за дорогой. Чем быстрее