Шестая река. Наталья Александровна Веселова

Арс возмужал, а кот состарился, – и вот, будучи уже не просто старым, а древним, кот заболел и стал сохнуть. Когда, жалея, юноша брал любимца на руки, ему казалось, что тот словно сухими опилками набит, – такой стал легкий… Почему-то Арс вспомнил его, когда поднимал потерявшую сознание «плечевую», – значит, было что-то общее. Он перенес пострадавшую в машину, каждую секунду ожидая, что с ее головы вот-вот свалится мокрый парик, – но парик так и не упал, и, уже укладывая бедолагу на заднее сиденье, Арс вдруг с выпуклым изумлением понял, что это вообще не парик, а свои волосы – светлые, невероятно густые и вьющиеся, только пропитанные какой-то дешевой парикмахерской дрянью, отчего наощупь мыльные и липкие. Белый луч налобного фонаря ударил ей в лицо – и без косметики, которая стекла уже давно, «плечевая» оказалась не старой догнивающей бабой, а достаточно молодой девушкой, во всяком случае, до тридцати… Он отдернул руку, обреченно вернулся на водительское сиденье, натянул на свой мокрый торс сухой колючий свитер… Надо было ехать поскорей, чтоб хоть какой шанс оставить этой отверженной из отверженных.

      Дождь не переставал, хотя гроза ощутимо отодвинулась к югу. Уже тронувшись с места, Арс чертыхнулся, застопорил «фольксваген» и снова выскочил с фонарем, подробно прочертил его острым лучом все место происшествия – инстинктивно чувствуя, что лучше не оставлять здесь никаких улик, не давать никому козырей в руки… Кровь смыло давно, сумку проститутки он бросил к ней на сиденье – а больше не осталось ровно ничего. Какие-нибудь четверть часа – и он сдаст ее в больницу. Потом – будь что будет, но не бросать же бабу просто так умирать… Не то, чтоб Арсу было слишком ее жалко, но, хорошо себя зная, он не сомневался, что мысль о ней отравит ему всю дальнейшую жизнь, на долгие годы заставит подло рефлексировать… А так… Никто ничего не докажет, да и доказывать не будет: ливень унес с собой все следы, а капот и бампер у него без того помяты.

      Путь уже лежал через угрюмый ночной город, ехать было не так трудно и страшно, как по загородному шоссе, да и потоки воды постепенно иссякали. Сзади не доносилось ни звука – и благой инстинкт подсказал Арсу, что, прежде чем сдаваться, надо убедиться, что все не зря. Он припарковался и быстро распахнул заднюю дверцу.

      Конечно, он и артерию долго щупал, и на запястье пульс искал, и даже, преодолев брезгливость, припадал к плоской груди ухом – но собственное сердце вдруг затрепетало особенным образом, будто было яйцом, из которого проклевывался, трепеща крыльями, птенец, – и Арс в изнеможении выпрямился. Женщина отмучилась, ее короткий жуткий век был окончен. Душа, наверное, испуганно глядела сверху, не понимая, почему вдруг вернулась свобода и легкость движения, и даже, быть может, пытаясь донести до своего освободителя какое-то срочное сообщение, – но собственная Арсова душа не воспарила, а провалилась в неведомую бездну…

      У него в машине лежал мокрый ледяной труп незнакомой женщины, которую он, как