Шестая река. Наталья Александровна Веселова

чтоб не возродить ненароком в сердце тот неотступный сырой мрак, в котором приходилось дышать и действовать.

      Арс закатывал мертвую проститутку и ее жалкую сумочку в полиэтилен прямо около машины, на траве, чтобы не давиться наедине с неподатливым с трупом в узком пространстве заднего сиденья… Лодка сразу пошла легко, а руки внезапно вспомнили какой-то очень давний день из бездны лет, когда, катая по Ораниенбаумскому озеру курчавую одноклассницу, он единственный раз взял в руки весла… На середине реки, неожиданно быстрой, выталкивая длинный гладкий куль за борт, он потерял равновесие, и лодка резко и опасно накренилась, сделав большой глоток воды… Спотыкаясь о поперечные сиденья, он плашмя бросился на противоположную сторону, и судно чудом выправилось… Фонарик соскочил со лба, но, к счастью, не в воду, а просто повис на груди… Закончив дело, он понял, что лодку прилично снесло вниз, и непонятно, осталась она еще в зоне притяжения омута, или нет… В любом случае, нужно было возвращаться, а значит, грести против упорного течения, что оказалось трудом просто титаническим… Добравшись до нужного места, он втаскивал лодку, привязывал ее на цепь и прятал весла уже в полуобмороке… В ушах стучало, перед глазами крутились алые всполохи… Вернувшись к машине, он обнаружил, что оставил ключи в замке зажигания, а дверцу и вовсе не закрыл, отчего приборная доска все это время издавала отвратительный ритмичный писк, который мог привлечь кого угодно… Но это было уже безразлично, как и все остальное на свете… Выключив фонарик, он понял, что тьма уже не беспросветна, за близкими деревьями медленно встает жемчужно-серое зарево… Он знал, что нужно немедленно уезжать, пока на берегу не появился какой-нибудь первый рьяный рыбак, но еще долго – может быть, около получаса! – не мог заставить себя просто пошевелиться… А до Петербурга оставалось почти четыреста километров медленной – в таком-то состоянии! – езды… И остановиться где-нибудь передохнуть было страшно – машину мог заметить и запомнить кто угодно… Он побоялся даже остановиться на трассе и купить хотя бы хлеба с колбасой и воды… Так и добрался до дома – себя не помня от потрясений и усталости… К этому моменту даже голод отступил – хотелось только пить… Судорожно глотал минералку у кровати, потом в голову стукнуло: шмотки! Если вдруг на него все-таки выйдут, то обследуют всю одежду и найдут какие-нибудь микроскопические следы преступления… Поэтому взял мусорный мешок и все, что было надето, до последней нитки, запихнул туда, сверху сунул кроссовки, затянул узел… Завтра… нет, уже сегодня, когда опять настанет ночь, увезти подальше, сунуть в чужую мусорку на другом конце города и поджечь ее. А машину – на мойку и химчистку салона сразу же после пробуждения… Последним усилием он доковылял до ванны, едва перевалил через борт, как через горный хребет, пустил теплую воду и немедленно в ней заснул… Проснулся только когда начало захлестывать лицо, – выбрался, отплевываясь, выдернул пробку и мокрым пошлепал в постель…

      Все.