От севера до Побережья. Ольга Толстова

было полное безумие. Он ещё не встречал ничего такого, и охотники о таком не рассказывали, и даже слухи не ходили. Новый виток коллективного сумасшествия.

      Новый виток мерзости.

      А ведь Капитолий ничего не делает с этими… общинами. Затхлыми вырождающимися мирками. Просто ждёт, когда ядовитая «муравьиная» мутация, которую доктор Оро так и не смог извести, растворится сама собою. И это даже бы могло сработать, так растворяется капля яда в океане, да только общины не смешиваются ни с кем, они оберегают свою гниль, как когда-то хозяева оберегали старые гены. Ещё одна вещь, которая сближает муравьёв с теми, кого они так страстно ненавидят, обожают и желают поглотить.

      Он думал об этом, презирая их – и себя, потому что всё равно чуял запах Кары и всё равно хотел её. На одной стороне были ужас, гнев и щемящая жалость, но на другой – необоримый инстинкт. Алонсо как будто уже и отвык от его власти. В стенах Капитолия сопротивляться было… проще.

      Он отодвинулся ещё немного. Чем же можно перебить это? Дочерь Сольер. Видимо, последняя из семьи. Готовая к рождению потомства. Такой она стала бы Матерью Сольер в старом мире, хозяйкой всего.

      А он был бы голодранцем в её глазах. Он никогда не посмел бы даже взглянуть на неё.

      Эти мысли не помогали, наоборот. Ведь теперь у него был шанс. Это только возбуждало ещё сильнее.

      Она ведь тоже проспала два века и тоже очень давно не чувствовала этого, ей это тоже нужно, думал он. Это же инстинкт, его не остановить.

      – Этот новый мир… ужасен. – Кара как будто прочла его мысли. Он осторожно взглянул на неё.

      – Не только люди стали такими странными, – задумчиво продолжала она. – Я не нашла ни следа от горного дворца, когда выбралась. Если не считать, конечно, кусков его стен, ставших частью здешней… архитектуры. Я ведь правда стала думать, что я последняя из всего вида.

      – Нас… не очень много, – с трудом ответил он. – Но мы с тобой не последние.

      Она кивнула, не отводя от него взгляда.

      – Ты заберёшь меня отсюда?

      – Не сомневайся, – он поднялся. – Как только эти уроды уснут, я тебя выведу.

      Она тоже встала, улыбнулась, хотя в глазах блестели слёзы, и прижала ладонь ко рту. Потом покачала головой, опустила руку. И подошла к нему вплотную; он дёрнулся, но она прижалась к нему.

      – Я всё понимаю, – сказала Кара тихо. – И это даже кажется мне правильным. Мир изменился, значит, мы тоже должны забыть о том, кем мы были. Важно лишь будущее, правда?

      Она могла говорить, что угодно, он всё равно думал только об одном.

      Нет, не думал. Мыслей не осталось, горячий пар заполнял голову.

      Она была слишком близко, её запах заслонил всё – ушедший день, странных и, возможно, опасных людей. Воля Алонсо, наконец-то, рухнула. Он зарычал и схватил Кару, впиваясь ртом ей в шею, потом в губы.

      Во сне он увидел зелёный дом на холме – четыре этажа и обсерватория рядом, серая круглая башня блестела в утренних лучах;