Другая химия. Ольга Толстова

были глухи и слепы, некоторые даже не умели выпускать выдох «чужого»; слабые и посредственные, они, конечно, всё равно могли быть в творческом плане успешнее обычных людей – если уж у тебя открылся третий глаз, обратно его не закрыть. Но толку от них не было. Другие же «растения» страдали и творили прекрасные вещи, но всё равно не слышали голоса «оттуда», с той стороны пелены земной реальности.

      В этом смысле Ричард был одинок.

      Дальнейшие исследования «растений» он посчитал бесполезными, но оставались ещё и обычные люди. Менее восприимчивые к эманациям тонких миров, но не безнадёжные. Когда «чужой» навёл Ричарда на мысль об изучении странных случаев, и началась карьера Мендоуза как сыщика-любителя. Он брался за необычные дела: от полтергейста до голосов в голове. Иногда ему даже казалось, что он что-то находил.

      Но чаще всего разгадкой становилось либо чьё-то воображение, либо дурные намерения.

      Однако в итоге у него появилась специфическая репутация. Странные случаи стали находить его сами, да и не только это: именно к Ричарду Мендоузу обратилась, например, с просьбой о финансировании группа учёных, пытающихся в очередной раз перевести рукопись Войнича. Что уж говорить о вещах менее экстравагантных.

      В некоторых он вызывал уважение, другие его использовали, третьи откровенно насмехались. Но он этого даже не замечал.

      Шли годы. Его состарившиеся родители перебрались туда, где климат теплее и мягче, сёстры вышли замуж и завели детей, он остался один в доме, но почти не заметил этого. Он продолжал искать.

      Истина ждала его где-то вдали, и он тоже ждал её. И однажды дождался.

      Однажды к нему пришла женщина в надежде отыскать своих родителей. Она была сиротой, выросшей в детском доме, и всё, что она могла сообщить, – это район города, где её нашли младенцем, и дату, когда это случилось. Даже с воображением Ричарда не удалось бы в деле отыскать нечто сверхъестественное, и Мендоуз уже открыл рот, чтобы сказать: мне очень жаль, но ваш случай вне области моих интересов, когда голос в его голове впервые вдруг замолчал.

      Так молчит пророк, узревший неопалимую купину. Так молчит философ, когда на его ладони лежит – наконец-то – Камень мудрых.

      И сам Ричард тоже молчал, глядя в глаза своей гостьи.

***

      Разговор с Ричардом вымотал его на удивление. Мендоуз явно сел на любимого конька и говорил, говорил, говорил… Нескончаемый поток слов о вещах довольно странных. Но Леонид сам попросил об этом, так чего ж было жаловаться?

      Да к тому же он действительно мог бы что-то из этого использовать, вытащить пару интересных образов, так что поездка в любом случае оказалась небесполезной.

      В номере Леонид бросил портфель с бумагами на кровать, сел рядом, сгорбился и закрыл глаза. Слушал, как ворочается в голове перекормленный «чужой». Ему сегодня досталась солидная порция информации.

      Потом Перелётов вернулся