Самая страшная книга 2023. Александр Матюхин

обрыва. Закончились трупы в могильнике на месте старого здания НКВД. Последней полостью, вымытой винтами теплохода, оказалась выгребная яма под бывшим сортиром во дворе тюрьмы.

      Все заканчивается. Даже то, что кажется бесконечным. Даже лагерные дни закончились, и тогда, в холодном пятьдесят третьем, он так же возвращался домой в Томск, догадываясь, что дома у него уже нет. Была лишь надежда – нет, не на старый бревенчатый дом с зелеными воротами и черемухами за окнами – а на то, что завершится, наконец, ежедневный мысленный спор с Лехой Воробьевым о том, что в яму, как ни крути, все-таки было бы лучше…

      И на то, что останутся там, на ледяной Колыме, молодая женщина с короткой тюремной стрижкой и ее дочка, которая оборачивалась. Каждый раз оборачивалась, пока он не просыпался, будя криками соседей по бараку.

      По возвращении в Томск всю команду их теплохода повезли в КГБ, подогнав к причалу два рафика. Черепанова же усадили в черную «Волгу», и Иван Ефимович видел, что всегда спокойный капитан нервничал, не понимая, что им предстоит.

      Но все обошлось. В Комитете им жали руки, выносили протокольные благодарности от имени Андропова и даже вручили ценные подарки. Капитану дали дорогой приемник «Томь», а Иван Ефимович оказался обладателем металлических часов «Полет» на черном кожаном ремешке.

      И так хотелось верить, что все закончилось.

      Он отпер дверь в пустую квартиру, всегда дожидавшуюся его из рейсов. Разделся в прихожей. И там же присел, прямо на чемодан, не решаясь войти в комнату.

      Потому что догадывался, что не закончилось ничего. И там, в комнате, его ждут.

      Когда он, наконец, вошел, женщина сидела спиной к нему. Тюремные обноски, короткая стрижка. Он запомнил каждый волосок на ее затылке. Она не обернулась, лишь вздрогнула всем телом от захлопнувшейся двери – как тогда, при расстреле.

      А вот девочка стала оборачиваться. Медленно. Она всегда это делала медленно. И кошмар должен закончиться в тот момент, когда лицо уже почти видно. Он ведь всегда заканчивается, этот кошмар.

      Но не в этот раз.

      Девочка повернулась полностью. И тогда, и сейчас. Он увидел ее – побелевшие щеки, круглые от ужаса глаза и раскрытый рот, выталкивающий навстречу пуле единственное слово. «Папа!»

      Максим Кабир. Ползать в стенах

      Ползать в стенах Хану научил Марко. Шел девяносто восьмой год, и им обоим было по двенадцать лет. Что-то непонятное творилось в стране, в телевизорах, в семьях, родители запрещали без нужды выходить за порог. Тогда Марко Крстович придумал ползать.

      В первый раз Хана продвинулась на несколько метров. Струсила, запаниковала, вообразила волосатых пауков. Во второй раз было попроще, они добрались из ванной Марко в ванную Ханы. Квартиры Крстовичей и Максимовичей располагались рядом.

      Хана изумленно рассматривала свою ванную сквозь прутья. С высоты почти трех метров полотенца, этажерка, корзина для белья казались чужими.

      – Ты что, подглядываешь, как я купаюсь?

      – Н-нет. Я же не извращенец.

      – Еще какой извращенец.

      Потом,