Самая страшная книга 2023. Александр Матюхин

спокойный, гордый и даже величественный, несмотря на свои нелепые подштанники.

      В этот раз Иван не промахнулся.

      1 мая 1979 года, город Колпашево, Томская область

      Дом не изменился ничуть. Все те же ковры, сервант, хрусталь, телевизор, часы с кукушкой и кресло-качалка. Нина Павловна профессиональным взглядом пыталась найти отличия от картинки, которую сохранила память, – и не находила. Все осталось на своих местах – точно в таком же порядке, как и вчера, в их первый приезд.

      Только место хозяина за столом пустовало. А с потолка тянулась петля. И старик, неподвижно висящий в ней, был больше похож не на человека, а на предмет. На неодушевленный пыльный мешок.

      – Очки, – сержант Григорьев кивнул на повешенного.

      Нина Павловна посмотрела в лицо старику. Да, он был в тех же очках с толстыми линзами, что и вчера.

      – Кто же, собираясь вешаться, наденет очки? – спросил Григорьев.

      Нина Павловна хмыкнула. Сержанту явно не терпелось чем-то заняться – они в доме уже час, а ничего не происходит.

      – Сходи-ка опроси соседей. Может, кто что видел.

      Фотограф закончил снимать. Тело сняли с веревки, но не удержали – и старик завалился на пол. Ушков достал перчатки, неторопливо надел их и присел на корточки у мертвеца.

      Все молчали. За окном ходил от дома к дому Григорьев, стучась в соседские двери. Он лучезарно улыбался, будто на променаде в санатории, а не на выезде с трупом.

      – Посмотрите-ка, товарищ следователь.

      Нина Павловна присела к судмедэксперту. Он аккуратно повернул голову старика. Открылась морщинистая шея в синяках и с багровым следом от веревки. Хотелось поморщиться, отвести взгляд, но нельзя давать слабину. Такая уж это работа. И не думать, не думать о том, что еще вчера она прямо здесь разговаривала с этим человеком.

      – Видите? – Ушков приложил свою ладонь к пятнам на шее. – Вот здесь – след от большого пальца, тут – средний, мизинец. Почти совпадает, да?

      Нина Павловна неуверенно кивнула. Подняла взгляд на эксперта:

      – Вы хотите сказать, что он был не повешен, а задушен? А потом его, уже мертвого, повесили? Инсценировка?

      Ушков встал, стянул одну за другой перчатки и только после этого ответил:

      – Я, товарищ следователь, пока ничего не хочу сказать. Сделаем вскрытие и все увидим.

      – Хорошо. Тогда ждем, дело не закрываем.

      Дверь хлопнула, и в дом почти ворвался Григорьев, возбужденный и довольный, как пес после прогулки.

      – Есть свидетель!

      Свидетелем оказалась сухонькая старушка из дома напротив. Родилась она, судя по всему, еще до революции, хотя точный возраст ее так и не смогли выяснить – сама она не помнила, а паспорт искала четверть часа, пока Нина Павловна не махнула рукой и не разрешила записать данные со слов.

      – Так кого вы видели, Татьяна Михайловна?

      – Кого-кого… Игната и видела. Пришел к Лешке, ходил-ходил вокруг дома…

      – Игнат? Что за Игнат? И примерное время не помните?

      Старушка