Время ведьмы. Максим Макаренков

еще одна темная фигура. Новый участник событий нанес убийце с заточкой короткий страшный удар в горло, и верзила молча упал на колени, потом ткнулся лицом в землю.

      – Подскочив к Тане, человек взял ее за подбородок, приподнял лицо:

      – Цела? – и сам себе ответил:

      – Цела.

      Татьяна не могла приди в себя – спасителем оказался Вяземский!

      Между тем, он действовал с холодной эффективной жестокостью. Казалось, там, где он находился, белая, пахнущая сырым несвежим мясом дымка отступает.

      На Вяземского набросился оборванец с трубой. Все так же молча, не обращая внимания на кровь из разодранной щеки заливавшую рубашку.

      Вяземский пропустил мимо себя размашистый удар, сделав шаг, оказался сбоку от противника, и нанес ему удар за ухо. Не давая телу упасть, схватил за подбородок и затылок, резко дернул назад. От короткого хруста Таня поморщилась, ее замутило.

      В свободный от дымки круг вышел человек. Таня узнала Олафа.

      Вяземский глянул на него, Олаф кивнул:

      – Да. Все.

      – Олаф, займитесь, пожалуйста, уборкой.

      Скандинав снова скрылся в дымке, а Вяземский подошел к бессильно осевшей на землю Тане, присел перед ней на корточки:

      – Татьяна Владимировна, идти сможете?

      Она хотела ответить, хотела сказать, что пусть он убирается к черту, что это он виноват, что ее чуть не убили, но почувствовала, как начинает ее бить неудержимая дрожь ужаса и, свернувшись калачиком, упала на землю.

      Вяземский легко поднял ее на руки и крикнул в туман:

      – Владимир! Заберите сумку Татьяны Владимировны, найдтеи ключи, бегом вперед.

      И с Татьяной на руках зашагал к подъезду.

      Татьяна дрожала, а, когда Вяземский внес ее в квартиру, ее уже неудержимо трясло. Перед глазами все мелькало лицо человека с трубой – абсолютно тупые, ничего не выражающие глаза, густые тягучие капли крови, стекающие по разорванной щеке, механические движения деревянной куклы.

      Ломило спину, воздух проходил в легкие со свистом, каждый вдох отдавался под лопатками тяжелой болью.

      Владимир сноровисто стащил с нее кроссовки, и они с Вяземским осторожно положили ее на кровать. Мурч попытался зашипеть на незнакомцем из-под кровати, но на него шикнули, и кот исчез.

      – Вы… как? – попыталась спросить Таня, но Вяземский оборвал ее:

      – Молчите, Татьяна Владимировна, попробуйте-ка на живот перевернуться и поднимите футболку.

      Лечь на живот она смогла, а вот когда попыталась дотянуться до подола футболки, застонала и бессильно уронила руки.

      – Так. Тогда я сам. – Вяземский ловко задрал футболку, прохладными пальцами прошелся по спине.

      – Тут болит? А тут? А ну, вдохните. Да глубже!

      Боль была адская, но вдохнуть удалось.

      – Так, судя по всему, переломов нет. Но ушибли вас здорово.

      – Ушибли?! – Татьяна от возмущения села, и заорала от боли в спине. Но не остановилась. Ее понесло.

      – Да меня убивали! Прямо там! У моего га-ара-ра…

      Она