Вкус свинца. Марис Берзиньш

А с военной службой и сравнивать нечего.

      Пару лет назад армия своей железной рукой вырвала меня из малярских дел и впихнула в свои жесткие рамки. Вопли инструкторов и офицеров, которые сами они считали осознанными командами, целенаправленно и эффективно изменили мое сознание. Проведя год в пехотной дивизии, я усвоил, что не нужно думать головой, а все внимание сосредоточить на положении ног, уставе и стреляющем полене Росса-Энфилда. Единственное, что более-менее было по душе, так это вылазки в разведку и навыки маскировки. Там без выдумки и сообразительности не уцелеть. Во все остальном за меня решали другие. И я приспособился, был безропотным и послушным и в конце службы – вот она, военная тупость – меня повысили до ефрейтора.

      Они даже не подозревали, что я читал о Ганди и в глубине души был сторонником его пацифистских принципов. Не знаю, что бы они сказали, услышав цитату из «Воскресения» Толстого. «Военная служба вообще развращает людей, ставя поступающих в нее в условия совершенной праздности, то есть отсутствия разумного и полезного труда, и освобождая их от общих человеческих обязанностей, взамен которых выставляет только условную честь полка, мундира, знамени и, с одной стороны, безграничную власть над другими людьми, а с другой – рабскую покорность высшим себя начальникам». Впрочем, ничего из своего пацифистского арсенала я им не предъявлял, к чему зря раздражать. Однако, если бы эти армейские господа знали об истинном отношении Матиса Биркена ко всему военному, петлицы на моем мундире остались бы без лишней полоски. А так, бог с ними, если уж они видели в этом толк.

      Когда вся эта строевая подготовка, беготня, стрельба и прочие бессмысленные занятия закончились, снял солдатскую форму, недельку покуролесил на всю катушку, пока не почуял – тянет. Тянет обратно к кисточкам.

      Николай напряженно скользит взглядом по газетным полосам. Наверно, хочет найти еще что-то ужасное и тревожное. Тем временем замечаю в углу комнаты стопку старых газет. Спускаюсь с лестницы и беру одну. «Утро», пару недель назад. Раскрыв газету, замечаю статью о солнечных пятнах.

      – «В Ницце, на берегу Средиземного моря, известный французский астроном Фор в своей обсерватории открыл новые пятна на солнце, и он утверждает, что во время усиления солнечной активно стирастет число самоубийств, поскольку солнечные пятна ухудшают самочувствие человека, в особенности повышая эмоциональную зависимость. Выросло и число убийств, и количество катастроф. В этом году увеличение размеров солнечных пятен было самым сильным за последние семьдесят лет наблюдений, и теперь некоторые из них в пятнадцать раз превышают размер земного шара. Ученый прогнозирует, что начавшееся сейчас нарастание солнечной активности достигнет своей кульминации в 1940 году». На одном дыхании прочитав заметку, я смотрю на Колю, – на одном дыхании прочитав заметку, я смотрю на Колю.

      – Ну, вот! Еще и пятна на солнце… такое чувство, что в воздухе висит что-то нехорошее.

      – По-твоему, солнце