Вкус свинца. Марис Берзиньш

который называют свинцовым сахаром. В Древнем Риме использовали в качестве подсластителя, пока не поняли, что это яд. Кто смелый, можете попробовать». Смелыми оказались все. «Только по чуть-чуть!» Учитель пинцетом сыпал в протянутые ладони почти невидимые щепотки. Так вот почему губная помада такая сладкая, вырвалось у светловолосого Забиняко, и тут же последовал шквал смеха.

      – Красивые губки! – я улыбаюсь, обдумывая, как потактичнее сказать Суламифи про свинец.

      – Ой, знаешь, я раньше не красила, но хозяйка подарила, – она вынула из сумочки губной карандаш «Mat». – Тебе нравится?

      – Нравится, только…

      – Что – только?

      – Ну… ты должна знать, что там есть свинец.

      – Не может быть! Как?! Свинец же ядовит. Мы проходили в школе…

      – Ну, вот. Мы – тоже.

      – Но о губной помаде ни слова… А как же другие?

      – Когда узнают, подумают – прежде, чем покупать.

      – Вряд ли, ты женщин не знаешь. Как неприятно. В больнице нам не разрешают краситься, она вынимает платок из сумочки и тщательно вытирает губы. – Ну как, еще осталось?

      – Немного.

      С ее губ я готов слизнуть что-то и куда более опасное… Легкая сладинка еще осталась, вкусно, не могу оторваться. Суламифь первой прерывает затянувшийся поцелуй.

      – Идем.

      Мое предложение расположиться в большой гостиной Суламифь отвергает.

      – А где твоя комната?

      – Наверху.

      – Тогда пошли туда. Я хочу посмотреть.

      – На мой беспорядок?

      – О, да! – она засмеялась. – Тогда я пойму…

      – Что поймешь?

      – Да так, ничего. Иди, я за тобой.

      Веду ее наверх с довольно спокойным сердцем. Не в моих привычках расшвыривать вещи, вот пыль – это да. Вытираю редко. Когда это было в последний раз?

      – Неплохо, уютно, – войдя в комнату, Суламифь смотрит по сторонам.

      – Сам обустроил.

      – Не сомневаюсь. Ты же мастер.

      – Спасибо, конечно, но до мастера мне еще далеко.

      Вынув письма из ящика стола, бросаю их на стол. Суламифь вынимает из сумочки пачку своих писем и кладет рядом. Стопка моих заметно толще.

      – Женщины больше любят писать.

      – Выходит что так.

      – Ну, и где мы совершим этот акт ритуальной кремации? – она спрашивает таким серьезным голосом, что нас обоих прошибает смех.

      – Здесь, – я открываю печную дверцу. – О! Давай отметим это дело бокалом вина!

      – Ну… в небольших дозах вино улучшает кровообращение и пищеварение. У тебя есть вино?

      – У Вольфа есть. Спущусь, посмотрю, – прыгая через несколько ступенек, бегу к барному шкафчику Вольфа. Надеюсь, он не рассердится.

      Выбираю французское вино – французское, по-моему, должно быть самым изысканным. Откупорив бутылку и подцепив пальцами два бокала, поднимаюсь наверх. Когда вхожу, Суламифь отводит взгляд от книжной полки и проводит ладонью по корешкам книг.

      – Не думала, что ремесленники