Пташки. Рассказы. Агата Классен

престижного образования и спускает всех собак. Зато зарплата хорошая. Вроде бы. И какой ещё ты себе кризис придумал в 26 лет? Ну, не выставляются твои картины в самых крутых музеях мира. Зато смотри, как здорово выглядят эти смешные хрюшки на рекламе колбасы. Когда-нибудь у тебя хватит отчаяния всем рассказывать, что это твоих рук дело. Может быть, впав в безумие, даже начнёшь гордиться подобными шедеврами. Реклама – тоже бывает произведением искусства. «Бывает. Но не наша», – иногда начинает шевелиться здравый смысл. Только вслух это не говори…

      А потом парень просыпается и понимает, что у него есть всё. Кроме себя. Выходит, дно жизни у каждого своё. И начинается оно там, где в угоду чьим-то ожиданиям или общепринятым нормам теряешь своё истинное я. Позже выясняется, что после тысячи провалов ты сам от него отказался. Потому что слаб. Потому что не смог дождаться заветного шанса, который даётся за терпение. И ты начинаешь привыкать. Убеждаешь себя в том, что так и надо жить. Но потом всё рассыпается. В голову всё чаще приходит пугающая мысль: «Я ошибся?» Только доходит это слишком поздно. И то не до всех.

      До Дениса, кажется, начало доходить. Ему вдруг перестало хотеться оправдывать чужие надежды и гнаться за идеалами других. Он желал бы просто быть. Оказалось, что жизнь похожа на тонкий лёд. И даже возраст не даёт никаких гарантий. «Умирают и в двадцать. И даже раньше…» – сказал рыжий доктор. И Денис ему верил, потому что этот человек не просто знал, о чём говорит. Он видел. Много раз.

      С такими мыслями парень закрыл дверь с безликой надписью: «Приёмный покой». Втянул воздух и пробежал глазами по окнам больницы. Колибри не могла увидеть его с этой стороны. Но она была где-то там. Продолжала существовать в пространстве, которое он покидал, и в то же время находиться где-то вне всего.

      – Спасибо, маленькая птичка, живи хорошо! – улыбнулся Денис и зашагал к машине.

      7. Настя

      – Ну что ты на меня так смотришь? Досиделась на сквозняках.

      – Там не было холодно, – прохрипела Настя и разразилась очередным приступом захлёбывающегося кашля.

      Мама приложила тыльную сторону ладони к её лбу и помрачнела ещё сильней.

      – Как будто нам мало всего этого. А теперь дяде доктору ещё с простудой твоей возиться.

      Девочка поморщилась: «Тётя медсестра, дядя доктор! Как маленькая». Она попыталась заглянуть в окно. Но из положения лёжа было видно только кусок промозглого бесцветного неба. Колибри завозилась, с трудом достала из кармана сложенный вчетверо листок. Долго разворачивала, непослушные пальцы больше мешали делу. Но она всегда была упрямой. Это помогало жить.

      – Наверное, он уже уехал, – она не заметила, что заговорила вслух.

      – Кто, милая? – встрепенулась мама.

      – Волшебник, который называет себя призраком.

      Женщина посмотрела непонимающе. Лицо её было сегодня бледнее обычного, а в глазах стояла привычная муть.

      – Я просто фантазирую, – улыбнулась Настя.

      Мама