Только не для взрослых. Ида Мартин

хорошо, – рассеянно ответила Настя.

      – Ну-ну, – Нина деловито покивала. – Интересно получается, раньше ты его жалела, а теперь он тебя.

      – Прекрати быть такой дурой! – набросилась на нее Зоя выйдя из себя.

      – Сама дура! – парировала Нина.

      В этот момент возле нашего стола снова возникла официантка и, широко улыбаясь, принялась сбивчиво извиняться. Но, только когда она забрала стоявшее перед Зоей блюдце с Лунным пирогом, до нас дошло, что она перепутала столики и «комплимент» предназначался не нам.

      – Она тебе нравится? – прямо спросила Настя, когда, распрощавшись с Мироновыми в метро, я отправился провожать ее до дома.

      – Ты обиделась из-за какого-то дурацкого пирога? – Обхватив за плечи, я попытался заглянуть ей в глаза, но она смотрела на покрытую ледяной корочкой дорогу перед собой.

      – Есть такие люди, которые хотят нравиться всем и быть хорошими для всех. И лучше уж ни с кем не дружить, чем с теми, кому нельзя доверять.

      – Это мне нельзя доверять? – оскорбился я. – Да я потому так и сделал, что Зоя мой друг, который нуждался в помощи. Так было надо, чтобы Нина о себе много не воображала. Она постоянно цепляет Зою. Я был уверен, что ты поймешь.

      Мы остановились возле Настиного подъезда.

      Начало декабря выдалось морозным. Изо рта шел пар, я потянулся к ней, чтобы поцеловать на прощание, однако Настя отступила назад:

      – Всё в порядке. Ты сделал, как считал нужным и правильным. Зоя на самом деле самая красивая. Это честный выбор. Пока.

      Сухо чмокнув меня в щеку, она ушла. Вроде и не ссорились, но на душе сделалось тошно.

      Похоже, я вновь накосячил.

      Глава 3

      Вита

      Моя мама уверяла, что «детская» любовь, такая, как моя, ничем хорошим не заканчивается. Что это всего лишь неосознанное влечение, вызванное гормональной перестройкой. И что настоящая, «правильная» любовь бывает только в осознанном, взрослом возрасте, когда двоих самодостаточных и здравомыслящих людей связывают общие увлечения и уважение.

      Одним словом, мама была против Артёма. Не то чтобы он не нравился ей сам по себе: Артём всегда держался с ней подчеркнуто вежливо, как умел, когда вспоминал о своем «аристократическом» воспитании, но все остальное, что выходило за рамки ее поля зрения, вызывало полнейшее неприятие.

      Маму возмущало, что он постоянно заваливает меня подарками, балует и, как она это называла, «растлевает». Но, сколько бы я ни пыталась объяснить, что между нами всего три года разницы, подобное поведение она считала аморальным и была твердо уверена, что Артём обязательно меня бросит, – ведь у таких, как он, нет ни стыда ни совести.

      Прошлой весной, когда у нас вышла ужасная ссора и я не разговаривала с родителями почти месяц, маме пришлось пойти на ряд уступок в отношении Артёма. И теперь она уповала лишь на то, что наш отъезд к папе в Америку вырвет меня наконец из этой «порочной связи».

      О нашем предстоящем переезде я сказала Артёму еще летом. Он ответил, что это невозможно, и больше мы на эту тему не разговаривали. Словно если молчать, то ничего не случится.

      Однако