Вурдлачка. Олеля Баянъ

лнить не могут или не хотят, что чаще всего и бывает. И вот мы заявляем о предательстве.

      Каким оно бывает? Разным. Мелким или большим. Коварным или случайным. Но мы гордо величаем тех, кто не оправдал наши ожидания, предателями. А сами мы часто задумываемся над собственными поступками? Может, мы сами совершаем непростительные вещи изо дня в день, не замечая их, зато горазды укорить других в предательстве.

      С чего начинается предательство? Не знаю. Для меня оно началось в тот вечер, когда мама принесла меня младенцем в подоле к своему старшему брату. Его жена родила дочку буквально сутки назад, и их ребёнок, обмытый, с правильно перерезанной пуповиной, в чистых пелёнках, лежал в колыбельке, в тёплом доме.

      Меня же, чуть живую от холода, завёрнутую в оторванную от материнского платья грязную юбку, даже не положили поближе к очагу. Не дай Единый1, заражу их первенца!

      Наутро мама умерла. Она так и не сказала, кто был моим отцом. О своей непутёвой сестре дядя никогда не рассказывал. И вот первое предательство: мама надеялась, что брат позаботиться о её ребенке, но на меня он никогда не обращал внимания, свалив все вопросы моего воспитания на свою жену, которой было не до меня.

      Пока я была маленькой, ещё только училась ходить, разговаривать и понимать окружающий меня мир, то разница в отношении к Риране, моей сестре и ровеснице, и ко мне не виделась огромной. Наоборот, я, казалось, совсем не замечала того, что стоило мне взять игрушку, как её тут же забирали и отдавали родной дочери.

      Первым ярким из раннего детства воспоминанием стала порка после того, как я назвала тётку «мамой». Если бы тогда, будучи маленьким ребёнком, я знала, что это не так, то никогда бы не назвала её так. Не было у меня никакого умысла. Я просто повторила за сестрой.

      Тётка порола так, что кожа на спине не заживала ещё месяц. Во время наказания она ещё и приговаривала:

      – Ах, ты, байстручка! Мать нагуляла и подохла, чтобы не возиться. Решила избежать людского суда. Я тебе не мать, приблудная дрянь!

      Каждое слово сопровождалось хлёстким ударом, разрывающим кожу. Запах крови долго ещё витал в воздухе.

      В тот день я всё и узнала о женщине, подарившей мне жизнь. С тех пор частенько слышала от сварливой супруги дядьки, постоянно попрекавшей меня куском чёрствого хлеба, нечто подобное.

      Этот урок запомнился навсегда. Но укротить мою с рождения бойкую натуру одной лишь поркой не удалось.

      Много ещё чего повторялось за Рираной в надежде, что и меня похвалят, погладят по головке и обнимут. Надежда умирала в муках. Страшных и болезненных.

      Дети у длаков с раннего детства приучались помогать взрослым по хозяйству. Уже четырёхлетки сами могли накормить домашнюю скотину, подмести двор, натаскать воды. Девочки ещё учились готовить, стирать, убирать и шить.

      Я всегда старалась помочь… дяде. Тётка меня на дух не переносила. А дети ведь всё чувствуют! С той порки я перестала искать ласки у неё. Вместо этого решила податься в помощницы к дяде. Понятное дело, что мужскую работу я не могла выполнять, но мне так хотелось быть нужной, так хотелось душевного тепла, что делала то, что ещё не под силу маленькому ребёнку.

      Постепенно у меня получалось справляться с некоторыми обязанностями. Так я научилась косить траву, рубить дрова, топить печку и чистить загоны у скотины. Дядька, как и всякий мужчина, был скуп на похвалу. Но мне хватало и того, что никто не донимал придирками, когда я работала.

      Именно этим и занималась тётка, стоило мне присоединиться к ней и Риране. Особенно доставалось мне во время шитья и вышивания. Нападки нервировали меня, из-за чего стежки не получались ровными. К концу этой пытки руки у меня оказывались исколотыми. Кроме того, на посиделках присутствовали и другие женщины нашего селения с дочерьми. И все они с молчаливого позволения тётки относились ко мне свысока и с презрением. Сирота без роду и племени.

      Вся чёрная работа по дому постепенно перешла на мои плечи. Сходить на речку и постирать грязное бельё? Зимой? Хорошо! Сходить в лес за дровами в метель? Без проблем!

      Вот тогда я окончательно поняла, что лишняя в этой семье. Уйти не получилось. Вернули и избили до полусмерти. Била снова тётка, а дядя стоял рядом и молчал. Рирана же выглядывала из приоткрытой двери.

      А что я могла? Отказаться?! Кнут был всегда наготове. Его использовали при малейших проявлениях моего неподчинения. Было ещё одно действенное средство, чтобы я повиновалась, – голод. Если не действовал арапник, рассекавший плоть до мяса, применяли голодовку. Меня и так кормили не лучше скотины. Да и той давали только свежее. Если кусок хлеба, то обязательно чёрствый и заплесневелый. Если суп, то прокисший. Ни чая, ни компота я не пробовала. Только студёная вода и зимой, и летом.

      Однако дядю и его семью нельзя винить строго. У них было пятеро детей, да и жили они не богато. И я в качестве ещё одного рта, действительно была лишней.

      И вот второе предательство – мама не подумала о том, что у её брата появятся свои дети, когда навязала ему меня. Выкинуть на улицу меня дядя не смог, но и кормить было

1

Единый мир – такое носить название мир, который создали магуры, крылатый народ, когда всем мирам стала угрожать опасность от Древних Правителей. Магуры пожертвовали своим миром, порвав его на Нити, которыми сшили остатки непоглощённых Древними правителями миров. Из-за этого сшивания большинство жителей полагает, что их мир живой. Здесь идёт восклицание и обращение к миру.